Маньяк. Елена Гайворонская

Сергеича, военного пенсионера, дремавшего у себя в каптёрке. В холле милиционер вытащил из портфеля и продемонстрировал всем отпечатанный на бумаге размера «А 4» фоторобот угрюмого мужчины лет тридцати с широкими скулами, сросшимися у переносицы бровями и маленькими недобрыми глазками, сказал:

      – У нас в районе появился маньяк. Он нападает по вечерам на женщин в тёмных дворах, подворотнях и разных закоулках. Поэтому по возможности вы должны избегать таких мест.

      – Ха, – сказала бойкая на язык повариха Тамара, – сейчас в четыре часа темнеет, а улицы ни фига не освещаются. И живём мы не на Тверской и не на Рублёвке, а как раз в этих самых глухих дворах. Как прикажете с работы возвращаться?

      Милиционер замялся и предложил два варианта: либо пусть кто-нибудь встретит, либо им придётся обходить дворы по широкой освещённой улице, и уже в последний момент нырять во двор. И велел, что если кто-нибудь увидит человека, похожего на этот фоторобот, незамедлительно звонить 02, или лично ему, участковому Васину Андрею Петровичу. И положил на тумбочку свою визитку.

      – Я лучше Вам позвоню, – произнесла с кокетливой улыбкой Тамара, и на её пухлых щёчках призывно заиграли ямочки, – а то меня встречать некому. А я и не знала, что у нас такой молодой красивый участковый.

      Остальные работницы тоже одобрительно рассмеялись.

      Участковый, который и впрямь был не старым и довольно симпатичным, засмущался и даже покраснел.

      – А вы не женаты? – Продолжала гнуть свою линию Тамара.

      – Я вам фоторобот оставлю, – уклонился от ответа участковый, – повесьте где-нибудь при входе. Пусть родители детишек тоже на него внимание обратят.

      – Непременно повесим на самом видном месте. – Заверила заведующая, а Тамара притащила с кухни несколько сырников, наспех завёрнутых в салфетку, и принялась совать участковому, приговаривая:

      – Возьмите, а то я много наготовила много, а детей пришло мало. Распростудились. Работа у вас тяжёлая, небось и перекусить толком негде.

      Милиционер неловко отказывался, но от поварихи отделаться было не проще, чем от маньяка. Тамара была настоящим мастером своего дела, готовить умела и любила, но ещё больше обожала кормить всех вокруг.

      – Берите, – с улыбкой сказала заведующая, – иначе не отстанет. Потом спасибо скажете. Тамара – знатная повариха.

      – Может, чаю хотите? – Предложила Тамара.

      Но участковый, несколько обалдевший от такого напора, замотал головой, запихнул в пухлый портфель кулёчек с сырниками, скороговоркой пробормотал слова благодарности и пулей вылетел во двор.

      – Ну, Тома, ты своим темпераментом напугала человека. – Сказала, улыбнувшись, заведующая.

      – Больно мужики пошли пугливые. – Негодующе фыркнула Тамара. – А ещё милиционер…

      И, подперев пухлыми кулачками пышные бёдра, гордо удалилась на кухню. Наталья Павловна вернулась в группу, как раз вовремя – дети стали играть в догонялки, и едва не опрокинули аквариум. Маша и Света чуть не подрались из-за куклы Барби. А непоседа Стасик взобрался на стульчик и распевал во всё горло:

      – Эй, девушка-красавица, ты мне очень нравишься!

      У меня есть три жены, а четвёртой будешь ты!

      – Ой, да кому ты нужен? – Обронила похожая на ангела белокурая кудряшка Оленька и добавила словцо, крепкое даже для взрослых ушей.

      – Что я слышу? – воскликнула Наталья Павловна. – Оля, ты знаешь, что это очень плохое слово и воспитанные девочки его не должны произносить?

      – Так моя мама говорит. – Невозмутимо пояснила Оленька. – Когда папа начинает кричать, что ему всё осточертело, и он найдёт себе другую жену.

      Наталья Павловна присела перед девочкой на корточки и стала объяснять, что иногда взрослые в гневе говорят не то, что хотят, а даже наоборот – то, за что потом становится стыдно. Что иногда слово бывает очень грозным оружием и больно ранит. И если наговорить слишком много плохих обидных слов, то это всё равно, что побить, только будет болеть не снаружи, а внутри: в голове, груди, где сердце. И что есть слова, которые не должны быть произнесены никогда. Потому что они несут в себе такую страшную злую силу, что порой взрослые умные люди могут заболеть.

      – Даже умереть могут? – Вдумчиво спросила посерьёзневшая Оленька.