Попытка к бегству. Хищные вещи века. Гадкие лебеди. За миллиард лет до конца света (сборник)
смотрел на меня.
– Любопытно, не правда ли? – сказал он.
– Во всяком случае, это интригует, – ответил я, доставая авторучку. – Где нужно расписаться?
– Где и как угодно, – сказал таможенник. – Хоть поперек.
Я расписался под русским текстом поперек строчки «С законом об иммиграции ознакомился (лась)».
– Благодарю вас, – сказал таможенник, пряча бумагу в стол. – Теперь вы знаете практически все наши законы. И в течение всего срока… Сколько вы у нас пробудете?
Я пожал плечами.
– Трудно сказать заранее. Как пойдет работа.
– Скажем, месяц?
– Да, пожалуй. Пусть будет месяц.
– И в течение всего этого месяца… – Он наклонился, делая какую-то пометку в паспорте. – В течение всего этого месяца вам не понадобятся больше никакие законы. – Он протянул мне паспорт. – Я уже не говорю о том, что вы можете продлить ваше пребывание у нас на любой разумный срок. А пока пусть будет тридцать дней. Если вам захочется побыть еще, зайдете шестнадцатого мая в полицию, уплатите доллар… У вас ведь есть доллары?
– Да.
– Вот и прекрасно. Причем совсем не обязательно именно доллар. У нас принимают любую валюту. Рубли, фунты, крузейро…
– У меня нет крузейро, – сказал я. – У меня только доллары, рубли и несколько английских фунтов. Это вас устроит?
– Несомненно. Кстати, чтобы не забыть. Внесите, пожалуйста, девяносто долларов семьдесят два цента.
– С удовольствием, – сказал я. – А зачем?
– Так уж принято. В обеспечение минимума потребностей. К нам еще ни разу не приезжал человек, не имеющий каких-нибудь потребностей.
Я отсчитал девяносто один доллар, и он, не садясь, принялся выписывать квитанцию. От неудобной позы шея его налилась малиновой кровью. Я огляделся. Белый барьер тянулся вдоль всего павильона. По ту сторону барьера радушно улыбались, смеялись, что-то доверительно объясняли таможенные чиновники. По эту сторону нетерпеливо переминались, щелкали замками чемоданов, возбужденно оглядывались пестрые пассажиры. Всю дорогу они лихорадочно листали рекламные проспекты, шумно строили всевозможные планы, тайно и явно предвкушали сладкие денечки и теперь жаждали поскорее преодолеть белый барьер – томные лондонские клерки и их спортивного вида невесты, бесцеремонные оклахомские фермеры в ярких рубашках навыпуск, широких штанах до колен и сандалиях на босу ногу, туринские рабочие со своими румяными женами и многочисленными детьми, мелкие партийные боссы из Аргентины, финские лесорубы с деликатно притушенными трубочками в зубах, венгерские баскетболистки, иранские студенты, черные профсоюзные деятели из Замбии…
Таможенник вручил мне квитанцию и отсчитал двадцать восемь центов сдачи.
– Вот и все формальности. Надеюсь, я не слишком задержал вас. Желаю вам приятно провести время.
– Спасибо, – сказал я и взял чемодан.
Таможенник смотрел на меня, слегка склонив набок гладкое улыбающееся лицо.
– Через этот турникет, прошу вас, – сказал он. – До свидания. Позвольте еще раз пожелать вам