и впритык, бок о бок, стекло к стеклу, так, чтобы негромко произнести и легко услышать, не выходя из машины. Хлябь небесная долбила по металлу «Волг» проливным летним дождем: самое время для тайн и приватного общения. Слова произнесены и услышаны, белые «Волги», как корабли, грациозно поплыли в разные стороны, раздвигая потоки воды. Сделка заключена, и никто, кроме дождя, не был третьим.
…Через два дня в раздевалке футбольного клуба «Союз» советской глубинки – маленького города Зеленопольска, так себе клуба-середничка первой лиги, был такой в те времена, в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом, – появились озабоченные тренеры. Герман Иванович Дронов, старший не только по должности, но и по возрасту, в футбольной среде – кличка «Мухомор» за седину волос и любимую красную майку, которую он никогда на тренировках не менял и не прятал под ветровку даже в очень прохладную погоду, глухим голосом не то чтобы сказал, как-то даже пробормотал притихшей команде:
– Так что, ребята, поступила установка… В общем, есть авторитетное мнение сегодня лбы не расшибать… «Мотор» из Волгограда – мастера не великие, «пободаться» можно и с ними, но очки им поболе нужны, раз в высшую лигу метят. А у нас никаких душевных расстройств, не назад, не вперед, в центре. Так что, не сдохнем… Да и не зря все, не зря, ребятишки. Есть, за что спектакль казать. Это я вам ответственно говорю. Игру отдаем… – он внимательно оглядел ребят, – никто не проронил ни слова. Так было не в первый раз, и тренеры, привычно сочтя это за согласие, не стали мытарить футболистам души, покинули раздевалку. В конце концов, им самим было тяжеловато. С такими унизительными предложениями обращаются к слабым. А в слабости команды почти всегда есть вина тренеров.
До начала игры два часа и надо было выходить на разминку. Один за другим футболисты «Союза» лениво облачались в сине-белую форму, вроде бы усвоив объявленное. Все было просто, обыденно, может быть, потому, что так случалось часто и продолжалось давно, а другие отношения, другой профессиональный футбол они и не знали.
Однако на разминку никто не спешил. Чувствовалось, что внутри коллективная «разборка» все же состоится. И точно. Владимир Соловьев, капитан и лучший нападающий сезона, вдруг заявляет:
– Мужики, я так не могу больше. Надоело. Или играть, или не играть.
– Мужики, я так не могу больше. Надоело. Или играть, или не играть.
– Ну, не играй, – мрачно, с раздражением отозвался один из защитников. – Тут за прогулку предлагают те же деньги, что и за битву. Здоровье дороже.
– Да если б нам не указывали, мы сами давно в тройку метили бы! А там и зарплата с нашей сегодняшней не сравнишь. Соглашаемся на подачки – и живем с хлеба на квас. И вообще – противно! Просто противно. Кривонос, ты как? Тоже готов народу голову морочить?
– Ну, не играй, – мрачно, с раздражением отозвался один из защитников. – Тут за прогулку предлагают те же деньги, что и за битву. Здоровье дороже.
– Да если б нам не указывали, мы сами давно в тройку метили бы! А там и зарплата с нашей сегодняшней не сравнишь. Соглашаемся на подачки – и живем с хлеба на квас. И вообще – противно! Просто противно. Кривонос, ты как? Тоже готов народу голову морочить?
Николай Кривонос полузащитник, игрок, которого тренеры ценили не столько за ноги, сколько за голову, за организацию игры, способность принять решение и довести его до результата, в жизни спокойный и рассудительный парень, ответил неожиданно резко:
– Я игрок, а не лицедей крепостной. Перед сыном стыдно, парень на трибуне будет переживать, уже сам со смыслом мяч гоняет, в игре хорошо разбирается. Врать больше не могу.
Сразу несколько голосов дали понять, что коллектив раскололся:
– Да бросьте вы, кто сейчас не крепостной? Все мы – рабы на галерах! Не наше дело.
– Пусть платят – и дело в шляпе. Кому не нравится по ведомости пятого и двадцатого по пятому разряду электрика за футбол получать, мотайте на завод в бригаду или в шахту и пашите.
– Де-евушки приго-ожие тихой пес-ней встре-етили, – запел шутливо командный балагур и хулиган, вратарь Белозеров, но на него цыкнули. Тема была нешуточная, и скоро – на поле.
– Давайте отработаем, как умеем! – выкрикнул кто-то из игроков в углу, Соловьев бросил туда взгляд, но не очень понял, кто, повернулся к Кривоносу, тихо шепнул:
– Колян, я отойду минут на тридцать. В общем, сыграем сами? Без поводырей?
– Без поводырей, – ответил Кривонос и ощутил, как перехватило горло от волнения: это уже бунт…
Несогласных было пять, пять из одиннадцати, а значит пять против семнадцати, если к шести игрокам своим добавить, само собой, одиннадцать игроков соперника – простая арифметика… Соловьев пришел, как и сказал, через полчаса, опоздав на разминку, но сразу начал активно готовиться. Перекинулись несколькими фразами, и в итоге – пятеро решились на настоящую игру. Правда, не представляя что это будет за игра, такого в их недлинной спортивной жизни еще не бывало. Кто-то из противоположного лагеря