немного, – удержал его сэр Роберт. – Давай лучше посмотрим, за кого наш гость принимает местных жителей.
Не зная, что за ним наблюдают с лестницы, Уилл Кеннеди продолжал вести себя вызывающе. Он был одет в шерстяной плащ, накинутый поверх шерстяных штанов и старинной кожаной куртки без рукавов, сплошь покрытой пятнами. Эта куртка с толстой шерстяной подкладкой давала носившему ее человеку надежду на то, что она хоть в какой-то степени защитит его от ударов мечом и кинжалом. Она была плотно застегнута на узкой груди Уилла с помощью четырех кожаных петель, накинутых на четыре продолговатые деревянные пуговицы. Подойдя к громадному иноземцу поближе и оказавшись на расстоянии вытянутой руки от него, он аккуратно отвел в сторону левую полу своего плаща. На боку у него висел грозный нож с длинным лезвием, рукоятка которого торчала вперед под таким углом, чтобы его можно было быстро и без труда выхватить правой рукой. Уилл с напускным недоумением посмотрел на это оружие, как будто никак не ожидал увидеть его на своем боку, а затем перевел взгляд на Бадра, уставившись ему прямо в глаза.
– А вот теперь поосторожнее, – спокойно произнес Бадр.
– Поосторожнее? – переспросил Кеннеди и, прищурив свои голубые глаза, выпустил из руки полу плаща, чтобы она снова скрыла собой нож.
Бадр, не сказав больше ни слова, сделал полшага в сторону забияки. На кратчайшее мгновение мужчины коснулись друг друга – грудь к груди, – прежде чем Бадр, вновь отступив назад, вернулся туда, где только что стоял. Эти его движения показались всем окружающим, в том числе Армстронгу и сэру Роберту, первыми движениями какого-то танца. Он совершил их не более чем за секунду, но на лице Уилла появилось выражение растерянности. Никто, даже женщины, не позволяли себе прижиматься к нему так смело и так плотно без его согласия. У него теперь был такой вид, как будто кто-то дал ему пощечину.
Воцарившееся молчание было прервано удивленным возгласом рыжеволосого Донни, лицо которого залилось краской. Кеннеди резко повернул голову туда, откуда донесся этот звук, и, увидев, что Донни с ошеломленным видом таращится на землю между его, Уилла, ног, обутых в тяжелые сапоги, тоже посмотрел туда. На высохшей грязи лежали четыре продолговатые деревянные пуговицы вместе с их кожаными петлями. Он машинально поднял обе руки к своей куртке и обнаружил, что она распахнута. Там, где только что находились пуговицы, теперь остались четыре торчащих кожаных кончика, срез на которых был таким аккуратным, что их торцы бросались в глаза своим ярко-белым цветом.
– Ножи – штука опасная, – сказал Бадр. – Лучше их избегать.
Если у Бадра Хасана и имелся свой собственный нож – а похоже, что имелся, – то все равно никто не увидел его ни в тот день, ни в последующие за ним.
3
Бадр расположился к огню так близко, насколько это было возможно, но при этом не позволял языкам пламени касаться его. В противовес всему тому, чем он восхищался и даже наслаждался в