уба вприпрыжку неслась невысокая смеющаяся девушка в потертом комбинезоне из самой дешевой синтетики, хорошо, однако, подчеркивающем ее точеную фигурку. Пепельноволосая, довольно симпатичная, но далеко не красавица. Она то и дело подбрасывала свою сумку в воздух, ловила ее, что-то восторженно кричала и вообще, выглядела полностью счастливой. Идущие навстречу люди улыбались – при виде столь беззаботной радости трудно было сдержать улыбку.
– Ну что, пигалица, сдала? – вышел из крайнего ангара огромный седой мужчина, похожий на матерого медведя.
– Сдала, дядя Пимен! – от полноты чувств девушка запрыгала на одной ноге, размахивая сумкой. – На отлично! И уже паспорт с аттестатом получила! Еще позавчера! По всем предметам – сто баллов!
– Ай, умница! – всплеснул он руками. – Ай, красавица! Неужто аттестат с золотой печатью департамента образования выдали?
– Ага!
– Молодчина! Не каждый на такое способен. Теперь бы тебе в университет…
– На какие шиши?.. – нахмурилась Лина. – Да и…
– Что? – вздернул брови Пимен. – Летать охота?
– Охота! – упрямо набычилась она. – И я своего добьюсь! Все равно добьюсь!
– Девочка-девочка, – тяжело вздохнул инструктор. – Ты же знаешь, что наши адмиралы скорее удавятся, чем позволят женщине стать военным пилотом. Не поступить тебе в военное училище.
– А в гражданское?
– А для гражданского спонсор нужен! – сердито буркнул Пимен, опускаясь на лавку у входа в ангар. – Ты в курсе, сколько стоит год обучения там? Пять тысяч галактических кредитов, как минимум! Пойми, никто тебя за так учить не станет! Твой золотой аттестат дает право бесплатного обучения в колледжах среднего уровня, но только в промышленных, электронных или текстильных. Никак не в летном училище!
– Знаю… – понурилась девушка, уныло ковыряя песок носком ботинка. – Но я не могу без неба, дядя Пимен! Я без неба с тоски сдохну! Только что делать? Я ведь…
– Что?
– Пыталась уже найти себе спонсора для поступления… Разослала результаты выпускных экзаменов, заключение медкомиссии и твои рекомендации по всем известным транспортным компаниям. Из восьми пришел запрос на подробную анкету. Я отправила…
– И?.. – насторожился Пимен.
– Отказали… – едва не плакала Лина. – Все их устраивало, кроме одного. Того, что я – женщина! На то, как я летаю, этим сволочам плевать!
– Девочка ты моя хорошая… – грустно посмотрел на нее инструктор. – Пойми, во всем Ринканге нет ни одной женщины-пилота. Слышишь? Ни одной!
– Значит, я буду первой! – упрямо сжала кулаки девушка. – Я все равно добьюсь своего!
– Как? – поинтересовался Пимен. – Пусть даже ты каким-то чудом поступишь. Как учиться станешь? Жить-то на что-то надо. Ведь с довольствия фонда тебя со дня выдачи аттестата сняли?
– Сняли, – неохотно подтвердила Лина.
– В том-то все и дело.
В Ринканге детей из неблагополучных семей не забирали в приюты, как круглых сирот, а ставили на так называемое фондовое довольствие. Большая часть детского фонда принадлежала государству, меньшая – различным общественным организациям. Средства для него частью выделялись из казны, частью собирались по подписке среди обеспеченных слоев общества. На практике это выглядело так: ребенка регистрировали в районном отделении фонда и приписывали к ближайшему от его дома кафе, оплачивая питание из денег фонда, выдавали со складов необходимую одежду, учебники и письменные принадлежности, чаще всего просроченные и приобретенные по остаточной стоимости. За распределением средств и здоровьем находящихся на довольствии следили районные социальные службы. Понятно, что немало денег осаждалось в карманах их работников, однако и детям кое-что перепадало – по крайней мере, не голодали и не холодали. Образование тоже получали бесплатно, но в школах самого низкого уровня. И там, конечно, можно было выучиться как следует, но для этого требовалось приложить столько усилий, что мало кто оказывался на это способен. Большей частью окончившие школу «дети фонда» становились рабочими близлежащих заводов и фабрик. В высшие учебные заведения поступал один из тысячи, не более. Да и то – только в выпускающие специалистов среднего уровня.
Тиналина Дарилия Барселат была дочерью алкоголички со стажем. Та и сама не знала, от кого родила – ложилась с каждым, принесшим с собой бутылку со спиртным. Как девочка выжила в первые годы, одним Благим известно. Видимо, тогда ее мать еще не совсем спилась и была способна подумать о ребенке. А когда Лине исполнилось пять лет, в захламленную квартиру алкоголички явились социальные работники, чтобы поставить малышку на фондовое довольствие – соседи доложили в соответствующие инстанции, пожалели вечно голодную и оборванную девочку. Для начала Лину поместили в детский сад, только ночевала дома. Да и то вечерами ее приводили, а утром забирали обратно воспитатели – добиться этого от матери, занятой единственно поиском выпивки, оказалось невозможно. В районном суде с подачи социальной службы несколько раз слушалось дело об передаче Тиналины