е случайный призрак он.
Нет, но мщенью предыдущий
И грозящий неба глас,
К покаянию зовущий
И пророческий для нас.
Ввечеру, простившись с вами,
В уголку сидел один,
И Кутузова[1] стихами
Я растапливал камин.
Подбавлял из Глинки[2] сору
И твоих, о Мерзляков,
Из «Амура»[3] по сю пору
Не дочитанных стихов!
Дым от смеси этой едкой
Нос мне сажей закоптил,
И в награду крепко-крепко,
И приятно усыпил.
Снилось мне, что в Петрограде,
Чрез Обухов мост[4] пешком
Перешед, спешу к ограде –
И вступаю в Жёлтый Дом.
От Любови сумасшедших
В список бегло я взглянул
И твоих проказ прошедших
Длинный ряд воспомянул,
Карамзин, Тит Ливий[5] русский!
Ты, как Шаликов,[6] стонал,
Щеголял, как шут французский.
Ах, кто молод не бывал?
Я и сам… но сновиденье
Прежде, други, расскажу.
Во второе отделенье
Бешеных глупцов вхожу.
«Берегитесь, здесь Магницкой![7]
Нас вожатый упредил. –
Он укусит вас, не близко!..»
Я с боязнью отступил.
Пред безумцем, на амвоне –
Кавалерских связка лент,[8]
Просьбица о пенсионе,
Святцы, список всех аренд,[9]
Дач, лесов, земель казённых
И записка о долгах.
В размышленьях столь духовных
Изливал он яд в словах.
«Горе! Добрый царь на троне,
Вер терпимость, пыток нет!
Ах, зачем не при Нероне
Я рождён на белый свет!
Благотворный бы представил
Инквизиции проект;
При себе бы сечь заставил
Философов разных сект.
Я, как дьявол, ненавижу
Бога, ближних и царя;
Зло им сделать – сплю и вижу
В честь Христова алтаря!
Я за деньги – христианин,
Я за орден – мартинист,[10]
Я за землю – мусульманин,
За аренду – атеист!»
Други, признаюсь, из кельи,
Уши я зажав, бежал…
Рядом с ней на новосельи
Рунич[11] бегло бормотал:
«Вижу бесов пред собою,
От ученья сгибнул свет,
Этой тьме Невтон виною
И безбожник Боссюэт».[12]
Полный бешеной отваги,
Доморощенный Омар[13]
Книги драл, бросал бумаги
В печку на пылавший жар.
Но кто сей скелет исчахший
Из чулана кажет нос?
«То за глупость пострадавший
Наш Попов[14] …Чу, вздор понёс!»
«Хочешь мельницу построить,
Пушку слить, палаты скласть,
Силу пороха удвоить,
От громов храм божий спасть;
Справить сломанную ногу,
С глаз слепого бельмы снять,
Не учась, молися богу, –
И пошлёт он благодать!
К смирненькой своей овечке
Принесёт чертёж, размер,
Пробу пороху в мешечке.
Благодати я пример!
Хоть без книжного ученья
И псалтырь один читал,
А директор просвещенья
И с звездою генерал!»
Слыша речь сию невежды,
Сумасброда я жалел
И малейшия надежды
К излеченью не имел.
Наш Кавелин[15] недалёко
Там, в чулане, заседал,
И,