ь, доколе, – удел гадалок),
Я повадился ездить на Кипр и Крит
И нашел наконец для себя аналог.
На такой-то остров я и похож.
Богатей-турист надо мною лыбится.
Не стремятся ко мне ни старцы,
ни молодежь:
Для одних я не Ницца, другим не Ибица.
Для экстрима я мало пригоден, не обессудь:
Ни волны высокой, ни мыса острого.
Но зато я остров, и весь мой путь —
Это путь полуострова в статус острова.
Я знавал в античности лучшие времена,
Поставщик олив, бирюзы и камфоры,
И хоть нынешним не испить моего вина,
По всему побережью – правильно —
амфоры.
На границах моих прихотливо размещены
Маяки, форпосты и виллы сонные.
Я годился и для совета, и для войны,
А в свободное время – для философии.
Но философов больше нет,
как эльфов и фей,
И укрыт маяк волнами солеными,
Одиссей уплыл, одряхлел Эвмей,
Афродиты забыты вместе с Солонами:
Теперь я гожусь для раскопок —
копай,
владей! —
Караоке «Орфей» для новых людей
И дешевых отелей с полпансионами.
Приезжают чужие большой толпой,
Веселятся громко, едят наваристо,
Но глядят с беспричинной злобой,
слепой, тупой,
И ничто на острове им не нравится.
И хоть им улыбаются до ушей
Обитатели кроткой моей обители,
Они так глядят на прислугу и торгашей,
Словно именно здесь их навек обидели.
Они так презирают море и пляж,
Словно счастливы были на лютом холоде,
Никогда не скажут спасибо,
чего ни дашь, —
Им вообще непонятно, что вы тут ходите.
Они любят, когда их не ставишь в грош,
А привет считают признаком слабости.
Им противны и шум прибоя,
и пальмы дрожь,
И сухое тепло, и местные сладости.
Беспросветные люди, скручены злом,
Холодами, порогами и помехами,
Вы едва ли оцените бухты моей излом,
Но спасибо и вам за то, что приехали.
Искорежены, согнуты в холодах,
Никому не нужны в угрюмых своих трудах,
Голосите, плюйтесь, случки завязывайте,
Поносите вслух дружелюбных шлюх,
Посылайте нах разноцветных птах,
Маслянистым кремом носы обмазывайте,
Позволяйте связкам своим все звуки,
помимо «ах»,
Вообще ни в чем себе не отказывайте.
«В начале ноября, в подземном переходе…»
В начале ноября, в подземном переходе,
При отвратительной погоде,
Старуха на аккордеоне
Играет «Брызги шампанского» и поет,
Подземный пешеход ей неохотно подает,
И я не знаю, лучше или хуже
От этой музыки среди рванья и стужи
Становится подземный переход.
Она играет час, три, четыре
И комкает забытые слова.
Я думаю, что роль искусства в мире
Примерно такова.
В разоре, холоде, позоре
К чему возвышенные зовы?
Цветы, растущие на зоне,
Не служат украшеньем зоны.
Ах, может, если бы не музыка,
Не Ариосто, не Басё —
Господь давно б набрался мужества
И уничтожил это всё.
Искусство не сводится к скудным схимам,
Не костенеет под властью схем
И делает мир чуть более выносимым,
А если вглядеться – невыносимым совсем.
От Матфея
Где вас трое во имени моем,
Там и я с вами.
Мало ли что можно делать втроем —
Знаете сами!
Втроем наливать,
Втроем выпивать,
Сначала любиться, а после ревновать,
Двое крещеных, а один жид,
Двое воруют, а один сторожит.
Любо, когда двое против одного —
Честное слово!
Любо, когда любит, а