ресницы, черные, на зависть пушистые и очень подвижные. Они трепетали. Взлетали вверх. Опускались вниз. Снова вверх. Опять вниз. Словно она могла выдержать пристальный взгляд герцога Фальконбриджа только частично.
«Ну просто девственница, которая пытается пить дешевый джин», – сухо подумал герцог.
С другой стороны, даже взрослые мужчины испытывали смятение рядом с ним. Герцогу лучше всего удавалось приводить окружающих в замешательство, не прилагая к этому никаких усилий.
Двумя часами ранее компаньонка мисс Дэнфорт, нанятая на время путешествия в Англию через океан, женщина устрашающего вида и средних лет с бочкообразной фигурой, чье имя герцог моментально забыл, доставила девушку и дюжину ее сундуков и с ироническим «удачи, ваша светлость» отбыла с неприличной поспешностью. Никакого слезливого затянувшегося прощания с мисс Дэнфорт. Хотя, разумеется, долгие океанские вояжи могут расстроить нервы даже у святого, и всем известно, что близкое общение утомляет и может наскучить.
Теперь, увидев дочь своего кузена, Фальконбридж не сомневался, что никакой удачи ему не потребуется. Безупречное воспитание чувствовалось в каждом произнесенном ею слове. Голос был приятный – негромкий, с милой хрипотцой, которая ей шла.
А красота поражала.
Словно в подтверждение его мыслей в окно хлынул поток солнечного света, отчего ее белокурые волосы засияли, словно золото. Игра света создавала некое подобие нимба.
Тепличные создания всегда раздражали герцога. Он не понимал, о чем с ними можно говорить. Они испытывали его терпение. Но будущее данной конкретной особы легло теперь грузом на его плечи благодаря почти уже забытому обещанию, данному им много лет назад.
Обещанию, которое его кузен счел необходимым увековечить в своем завещании.
Жена украдкой коснулась своей коленкой его колена, и это удержало Фальконбриджа от громкого вздоха, недовольного бормотания и всего прочего, что, как она хорошо знала, он уже был готов проделать. Пару минут герцог размышлял о множестве дивных вещей, сообщить о которых можно вот таким прикосновением. О том, что он известен, любим, удачлив сверх всякой меры и может позволить себе побыть терпимым и милосердным, раз уж красивая, восхитительно добрая молодая женщина, сидящая рядом, принадлежит ему. Женевьева никогда не бывала скучной. Но у нее никогда и не было шансов стать скучной, поскольку она воспитывалась, как одна из Эверси.
К счастью, он успел пробурчать себе под нос почти все проклятия два месяца назад, когда пришло лаконичное, несколько тревожное письмо от поверенного мисс Дэнфорт.
Женевьева бодро произнесла:
– Я понимаю, путешествие сюда из Америки может…
И замолчала, поскольку в дверях показались два лакея. Колени их подкашивались под тяжестью множества прекрасных оранжерейных цветов, занимавших огромную вазу.
– Для Оливии? – Женевьева произнесла это почти смиренно.
– Да, миледи.
– Думаю, на каминной полке еще осталось немного места.
Лакеи прошествовали в комнату и, постанывая, водрузили вазу вверх на полку. Мисс Дэнфорт следила за ними широко распахнутыми, изумленными глазами.
Длинные стебли еще какое-то время покачивались после их ухода.
– Я говорила, – спокойно продолжила Женевьева, – что понимаю: такое долгое путешествие может быть весьма изнурительным, но, похоже, вам морской воздух пошел на пользу. Вы выглядите ослепительно, мисс Дэнфорт. Какое удовольствие познакомиться с такой хорошенькой кузиной!
Та просияла:
– Вы слишком добры! Сказать по правде, путешествие через океан прошло спокойно, без особых происшествий. И я всегда помню, что происхожу из крепкого племени.
Ресницы снова метнулись вверх-вниз, взгляд был ясен. Вообще-то выглядела она такой же крепкой, как готовый разлететься одуванчик.
Фальконбридж отреагировал на эту откровенную попытку польстить слабой улыбкой.
– Безусловно, мисс Дэнфорт, наше племя, как вы его назвали, пережило множество встрясок за столе…
– …ээээээээннннн!..
Он резко повернул голову. Очень высокий, очень слабый, очень гадкий звук вплыл в комнату. Было невозможно понять, откуда он доносится. Он то нарастал, то затихал, подобно писку пикирующего комара.
Фальконбридж взглянул на жену. Между бровей у нее залегла едва заметная морщинка.
Мисс Дэнфорт же, со своей стороны, осталась невозмутимой. Она и виду не подала, что что-то услышала, – если не считать чуть более напрягшейся спины. Только глаза ее заблестели от любопытства. Возможно, она считала, что у мужчин его преклонных лет – герцогу только что исполнилось сорок – естественным образом возникают спазмы и судороги, и была готова проявлять сочувствие и терпимость.
– У вас такой красивый дом, – сказала она. – И такой огромный.
– Нам приятно, что вы так думаете, – тепло отозвалась Женевьева. – Мне очень нравилось тут расти. Фальконбридж не возражает против поиска еще одного