думать. Я просто аккуратно отпущу руки и тихонько соскользну на карниз, а потом сразу же ухвачусь за поросль плюща…»
Инстинкт самосохранения не давал ей разжать кулаки, и вместо того, чтобы «тихонько соскользнуть», хотелось изо всех сил закричать: «Помогите, мамочка, кто-нибудь!» Но тут в покрытой диадемой аккуратно зачесанной головке Гали возникла любопытная картинка. Она увидела, как на ее крик сбегается вся челядь замка, и последней входит ее мать в съехавшем чепчике, с поджатыми губами и видит, как ее, княжну, с раскорячившимися во все стороны руками и ногами втаскивают обратно в залу.
Какой позор! Этот вердикт заставил ладони Гали разжаться сами собой. Она действительно соскользнула с подоконника, и как только макушка ее головы поравнялась с краем оконной рамы, ступни плотно прижались к каменной поверхности.
Судорожно вздохнув, боясь потерять равновесие, она подтянула к груди руку и схватила в пятерню жесткие стебли плюща.
«У меня получилось! И дальше тоже все получится. Надо только не думать о том, что это карниз. О том, что высоко. Это… это просто тропинка в лесу Ну, может, не в обычном лесу, в харадском таком предгорном лесу, где тропинки вьются лентами по скалам, поросшим соснами, со странными искривленными стволами…»
Так Гали думала о всякой всячине, осторожно переступая ногами по карнизу, уткнувшись носом в облетающий по осени плющ. Теперь она знала, почему у друзей ее детских забав после таких испытаний были ободраны поверхности ладоней и сломаны ногти. Что к концу пути даже нос у нее будет ободран, она почти не сомневалась.
Шаг за шагом, осторожный перехват руками за новые стебли, предварительно подергав их для верности, и снова – шаг за шагом. Когда княжна добралась до конца стены, где, как ей помнилось, должна была начинаться череда похожих на ступеньки выступов, она чувствовала каждую мышцу своего уставшего от напряжения тела.
«Никогда не думала, что тело может болеть вот так – сразу и везде. Ну хорошо, вот я и добралась до угла, теперь осторожно поднимусь наверх, потом до середины стены влево, а там снова выступы. Я доберусь по ним до окна и постучу в стекло… Хорошо, что ночь выдалась не ветреная. Меня бы, наверное, уже давным-давно отсюда сдуло. Вместе с плющом. Так, главное, не думать о том, на какой я высоте… Ох, так я же об этом как раз и подумала!..»
Подъем прошел очень быстро, и на втором карнизе Гали почувствовала себя уже намного уверенней. Как ни странно – ведь этот карниз намного выше, а она сама уже так устала.
Время от времени она приостанавливалась, чтобы перевести дыхание и, задрав голову, определить, в какой части стены она находится. Стена на этом уровне была намного сильнее испещрена следами времени, и наверх вело множество выступов. В темноте было немудрено ошибиться и начать подъем не к тому окну. Или вообще не к окну.
Гали перевела дыхание, прижавшись лбом к выщербленному камню. От стены пахло пылью, плесенью и мокрым песком. И княжна решила, что вот именно так должна пахнуть безысходность. К этому моменту она уже полностью