х практических задач.
За минувшее столетие психология превратилась в развитую область знаний и практической деятельности для многих тысяч специалистов. Внутренняя специализация, сосуществование в рамках единой науки различных школ и направлений – все это, несомненно, свидетельствует о зрелости психологии как науки, представителей которой, однако, по-прежнему объединяет обостренный интерес к проблеме личности, проблеме, которая была и остается фундаментальной, ключевой.
Последние полтора-два десятилетия отмечены интенсивным развитием практической психологии. И хотя официальный образовательный стандарт в отечественной психологии был утвержден более тридцати лет назад (именно в 1966 г. были открыты факультеты психологии в университетах Москвы и Ленинграда), она долгое время не выходила за пределы учебных аудиторий и исследовательских лабораторий, ограничиваясь прикладными разработками. В настоящее время психология включает в пространство своих профессиональных интересов и компетентности уже не только и не столько организации и коллективы, но отдельных людей с их жизненными проблемами.
Возможность оказывать реальную психологическую помощь людям, в том числе в сложных, кризисных ситуациях, видеть непосредственные результаты своей работы в психотерапии, консультировании, в решении разнообразных практических задач – эти и другие перспективы сегодня особенно привлекают начинающих психологов.
Психология без практики лишена своего главного смысла и цели – познания и служения человеку. Практическая ориентация, однако, не только не уменьшает значимость развития психологической теории, но, напротив, усиливает ее: представление о том, что для успешной практической работы необходимо прежде всего овладение рядом практических навыков и накопление опыта, а теоретическое образование играет скорее второстепенную роль, в корне неверно. Так, в западной психологии именно интенсивное развитие практики вызвало к жизни вопросы, которые относятся к общим проблемам психологии личности. В частности, дискуссионным остается представление о ведущем начале в развитии личности: рассматривать ли его, как предлагают многие представители гуманистического направления в психологии, как постепенное разворачивание заложенного в человеке потенциала, «обрекающего» человека на самореализацию, или же процесс развития определяется чередой жизненных выборов самого человека. Таким образом, в основе всякой – консультативной, терапевтической, психокоррекционной и т. д. – практики лежит определенная, более или менее детально разработанная теоретическая модель объяснения личности.
Современное состояние отечественной психологии во многом характеризует интенсивный процесс освоения ею зарубежного опыта, в частности, через приобщение российских психологов к мировой психологической литературе. Сегодня мы получили возможность познакомиться и с лучшими образцами психологической классики, и с работами современных авторов в области практической работы.
Неизмеримо хуже обстоит дело с изданиями трудов отечественных психологов. Начинающему специалисту сегодня гораздо легче познакомиться с зарубежными теориями, тогда как огромный и богатейший пласт российской психологической мысли во многом в настоящее время остается невостребованным. Хотя Россия – по ее роли в становлении научной психологии, величию имен ее ученых, богатству их идей – по праву может считаться (в одном ряду с Германией и Америкой) родиной мировой психологической науки.
В этой связи предлагаемая читателям хрестоматия представляет особый интерес. Она не имеет аналогов в российских изданиях: в хрестоматии «Психология личности» (МГУ, 1982) лишь половина опубликованных фрагментов принадлежит отечественным авторам. Хрестоматия – особый жанр. Само слово «хрестоматия» означает «изучаю полезное, хорошее», что в полной мере соответствует изданию, которое вы держите в руках. Как и любая хрестоматия, она имеет своей целью дать первоначальное общее представление о наиболее важных проблемах в психологии личности, пробудить интерес к углубленному изучению классики отечественной психологической мысли.
Для российской психологической науки всегда была характерна ориентация на глубокий интерес к внутреннему миру человека, к его жизни, к духовному измерению его существования. Этот интерес отражен в знаменитом высказывании Л. С. Выготского: «Наше слово в психологии: от ПОВЕРХНОСТНОЙ психологии – в сознании явление не равно бытию. Но мы себя противопоставляем и ГЛУБИННОЙ психологии. Наша психология – ВЕРШИННАЯ психология (определяет не «глубины», а «вершины» личности)»[1].
Основополагающая проблема обусловленности психической жизни человека в западной психологии в течение долгого времени решалась в принципиальной оппозиции «внешнего» и «внутреннего», в противостоянии личностного и ситуационного подходов: «персонологи» отстаивали принципы постоянства личностных проявлений в разных ситуациях, «ситуационисты» – их ситуационной специфичности. Сегодня ошибочность любой радикальной позиции по отношению к этой проблеме очевидна. Продуктивным видится поиск интеграции предложенных подходов, позволяющий по-новому взглянуть