ости, которых, впрочем, никто толком не знал.
– Вы слышали, что произошло? – шептались в подъездах.
– Не может быть! – хватались за голову во дворах.
– Какой кошмар! – доносилось с перекрестков.
Конечно, само по себе событие было сверхвыдающимся, но то, что оно приведет к таким последствиям, не ожидал никто. В шесть часов утра Москва гудела как растревоженный улей. Люди выбегали на улицы и направлялись сами не зная куда. Большинство шло в центр – к Кремлю. Какое-то внутреннее чувство говорило им, что происшествие, заставившее проснуться в такую рань, произошло именно там.
По проспектам и бульварам шагал сонный непричесанный народ. На ком-то еще была пижама. Другие позевывая кутались в домашние халаты. Женщины несли на руках детей. Один мужчина в такой спешке выскочил из дома, что оказался в одном тапочке. Теперь он шел, смешно приседая на ногу и держа в руке наполовину выпитую чашку кофе. Вид мужчины нисколько не удивлял прохожих. Каждый в этой толпе выглядел по-своему необычно.
По какому-то молчаливому соглашению все стремились туда, где, как им казалось, они найдут ответ на свой невысказанный вопрос. И это не было маниакальное или гипнотическое движение толпы. Оно чем-то напоминало те давние первомайские демонстрации. Только без флагов и транспарантов. Люди встречали знакомых, приветствовали друг друга, улыбались и снова шли, шли.
– Доброе утро!
– Доброе, доброе! Как спалось?
– Хорошо. У вас как дела?
– Нормально. Не жалуемся. Вы куда идете? Туда? Тогда нам по дороге.
Откуда ни возьмись, на предрассветных улицах появились газетные разносчики. Не видевшие ничего подобного последнюю сотню лет, москвичи удивленно протирали глаза, но продавцы газет все равно не исчезали. Десятки пареньков в клетчатых кепках, коротких штанишках и пиджачках заполонили московские проспекты. Они не продавали газеты, а как листовки разбрасывали их по мостовым. Шагающие в центр люди подхватывали еще пахнущие типографской краской листы, читали и замирали с открытыми ртами.
И было от чего. Сногсшибательные заголовки первых страниц окончательно разгоняли сон.
«В кремлевской сокровищнице поселился огромный червь», «Подземный Армагеддон или кто живет в московских каменоломнях», «По ком звонит Царь-колокол?», «Под Алмазным фондом обнаружена кимберлитовая трубка», «Голуби Спасской башни – тайные агенты или хранители времени?», «В Кремле исчезла Царь-пушка и ядро. Где прозвучит роковой выстрел?»
Даже самая скромная и сдержанная газета столицы «Ежедневный москвич» в это утро не удержалась и выпустила статью с громоподобным для себя названием «Есть ли жизнь в Кремле?». Такого от нее не ожидал никто.
После таких новостей люди прибавляли шаг и, собираясь в группы и колонны, устремлялись дальше.
Еще больше масла в огонь подливало радио. Шедших по улицам оглушали звуки, включенных на полную катушку радиоприемников.
– Всем! Всем! Всем! Как нам стало известно, – громогласно вещал диктор. – Сегодняшней ночью в центре города был обнаружен тайный космодром пришельцев. Вход в него был спрятан в кладовке на станции метро «Театральная». За дверями, так называемой подсобки, скрывалось около полутора десятков межпланетных космических кораблей и сотни капсул с левитирующей жидкостью…
– Произошедшее накануне землетрясение, – брызгал слюной другой радиоведущий. – Привело к многочисленным разрушениям в столице и за ее пределами. Одним из последствий стихийного бедствия стало кружение памятника Петру Первому на Москва-реке. Как сообщает наш собственный корреспондент, утлый челнок императора сорвался с пьедестала и поплыл вниз по течению. Сейчас Петр дрейфует вдоль Патриаршего моста…
– Бред какой-то, – произнес капитан Правдин, выключая радиоприемник автомобиля.
Еще глубокой ночью он был срочно вызван в министерство. Это могло означать только одно – произошло что-то из ряда вон выходящее. Но в министерстве ничего толком не знали, а лишь выпучив глаза бегали по коридорам, стучали дверями и трясли кипами бумаг.
Капитан миновал эту беготню и, получив от начальства краткое указание «Выяснить и доложить!» да пару крепких слов для поднятия духа, с первыми лучами солнца отправился на место происшествия.
Сейчас он ехал по улицам утренней Москвы и удивлялся невиданному для столь раннего часа столпотворению. Около Манежа его автомобиль уперся в плотную толпу. Люди нехотя подчинялись его настойчивым сигналам и расступались. Кого здесь только не было. Кондукторы трамваев, которые из-за запрудившей улицы толпы не могли двигаться дальше. Обсыпанные мукой пекари – они ходили среди толпы и раздавали желающим только что испеченный хлеб. Дворники в оранжевых жилетах, что собрались стайкой и дружно о чем-то совещались. Судя по лицам, настроение людей было тревожным, но не паническим. То и дело в толпе слышался смех, и даже песни под гитару. Казалось, здесь собралась вся Москва. Она шумела, колыхалась и обсуждала сама не зная чего.
– Что же все это значит? – недоумевал Правдин. – И кто за этим стоит?