нт Хармонтского радио взял у доктора Валентина Пильмана по случаю присуждения последнему Нобелевской премии по физике за 19… год:
«– …Вероятно, вашим первым серьезным открытием, доктор Пильман, следует считать так называемый радиант Пильмана?
– Полагаю, что нет. Радиант Пильмана – это не первое, не серьезное и, собственно, не открытие. И не совсем мое.
– Вы, вероятно, шутите, доктор. Радиант Пильмана – понятие, известное всякому школьнику.
– Это меня не удивляет. Радиант Пильмана и был открыт впервые именно школьником. К сожалению, я не помню, как его звали. Посмотрите у Стетсона в его «Истории Посещения» – там все это подробно рассказано. Открыл радиант впервые школьник, опубликовал координаты впервые студент, а назвали радиант почему-то моим именем.
Радиант Пильмана – это совсем простая штука. Представьте себе, что вы раскрутили большой глобус и принялись палить в него из револьвера. Дырки на глобусе лягут на некую плавную кривую. Вся суть того, что вы называете моим первым серьезным открытием, заключается в простом факте: все шесть Зон Посещения располагаются на поверхности нашей планеты так, словно кто-то дал по Земле шесть выстрелов из пистолета, расположенного где-то на линии Земля – Денеб. Денеб – это альфа созвездия Лебедя, а точка на небесном своде, из которой, так сказать, стреляли, и называется радиантом Пильмана».
Пролог
Если хочешь после встречи с тахоргом уйти на своих двоих – прикинься бревном. Не дыши, не шевелись, не моргай, не глотай. И молись, чтобы ветер дул в твою сторону – авось тварь не учует, не услышит, не заметит.
То ли не знал всего этого Крюк, то ли просто дурной. Не выдержал, за огнемет схватился. Восемнадцать лет пацану, старше меня на три года, а балбес.
«Лежи, урод!» – чуть не крикнул я ему и опомнился.
В этой игре – каждый за себя…
Направлялись мы в бывший Сити, был в старом Хармонте такой бизнес-район. Зашли через восточный КПП – как белые люди, с пропусками, подписанными самим Эйнштейном. Дело в том, что в Сити, в одном из офисов, Эйнштейн и потерял свой мешок с хабаром, когда спасался от «веселого призрака». Если не наврал про «призрак». Что за хабар – не сказал, да и не наше с Крюком это дело. Наше дело – дойти и вернуться. Эйнштейн – человек серьезный, сам не шутит и другим не даст, как-никак ведущий инженер «Детского сада» при Институте внеземных культур. Хотя в мешок его секретный мы бы носы, конечно, сунули, не удержались бы, чего уж стесняться.
Короче, началось все лучше некуда – благополучно пересекли сортировочный узел. Перебраться через «железку» – это, ребята, не мохнатку покурить, здесь гробануться легче, чем сморкнуться. Кстати, именно там, на железнодорожных путях, мы и нашли огнемет, оставшийся от какого-то бедолаги. Бог весть, зачем тот чудак пер по Зоне этакий багаж, у трупа не спросишь, если можно назвать трупом то, что сделала с человеком «давилка». Абсолютно нелепое в Зоне оружие. Гранатомет – и тот был бы полезнее; я про автоматический, не реактивный. А Крюк вдруг загорелся и возбудился, при помощи веревки с «тройником» вытянул из ловушки вьюк с двумя пусковыми контейнерами. Крутая, конечно, штуковина – XM-204, содранный с русского РПО «Шмель». Ракетный противопехотный огнемет.
– Зачем тебе? – спрашиваю.
– Красивый, – говорит.
Формально – он старший. Хорошо хоть расстыковал вьюк и взял только один выстрел.
Потом мы обогнули ТЭС, зацепив бывший центр города, жалкий и страшный. Прошли задами площадь перед ратушей, не рискнув сунуться на открытое пространство. И уже встали на прямую дорогу к Сити, уже видели в подробностях семиэтажку – самое высокое тамошнее здание…
Когда напоролись на тахорга.
Лесные твари крайне редко забредают в городскую черту, поживиться им здесь, кроме сталкеров, нечем, а сталкер – дичь раритетная и капризная. Ну, то есть возможность такой встречи занимала нас постольку-поскольку, в аномалию бы не вляпаться, с тропы бы не сойти, а твари – они где-то там, ближе к горам.
С другой стороны, нюх у тахорга феноменальный, пары молекул в воздухе достаточно, чтобы почуять добычу. Так и этак не спрячешься. Разве что в подъезд дома какого-нибудь нырнуть… но вокруг, как назло, пустыри.
Короче, идем это мы, держа курс на сгоревший мотель, как вдруг из-за черных руин этакая машина выпрыгивает. Прыжок у тахорга – под пятнадцать ярдов. Он застывает, встав боком к нам, и смотрит одним крошечным глазом. Второй – на другой стороне плоской морды. Задние лапы – как лыжи, длиной со все его туловище, снабженные выдвижными когтями размером с ятаган, не меньше. А сам он габаритами с лошадь. Крутит высоченными ушами, сканируя окрестности. Слух у тахорга острее, чем нюх, хотя, казалось бы, куда уж острее. Ты сглотнешь с перепугу – он услышит.
Из уголков приоткрытой пасти сочится мутная тягучая слизь, тянется до земли, падая кляксами, которые тут же начинают бурно пениться. Кислотность выделений, мягко говоря, зашкаливает.
И еще вонь, от которой