аже нового дома, а новая квартира всегда требует расходов. Квартира была удобной и по площади, и по планировке и для Толоконникова имела только один недостаток – большие окна. Когда он смотрел в них вечерами и видел огни, близкие и далекие, то у него начинало беспокойно клокотать внутри. Он поспешно отходил от окна и подсаживался к телевизору или шел к сынишке, а жене говорил, что не может стоять у окна, потому что боится высоты и его тянет вниз.
И вот сейчас, когда Юрий Сергеевич Толоконников, инженер министерства с командировочным удостоверением в бумажнике, сорока двух лет, беспартийный, женатый, возвращался в Москву, он чувствовал в душе зов предков, был готов совершить необдуманный поступок и точно знал, что никогда его не совершит.
Он смотрел в окно, был вечер, за окном подмаргивали ему огоньки неведомых городов. В купе находиться было невозможно, потому что на верхней полке визгливо храпел толстяк: он сильно набрался на проезжем вокзале, и теперь соседи должны были расплачиваться за это. На нижней полке одна пожилая женщина рассказывала другой не менее пожилой женщине, что хороший творог можно приготовить из обыкновенного кефира. В коридоре орало радио – передавали концерт по заявкам пассажиров, которые не давали никаких заявок. Мужчина в майке сосал помидор, и с волосатых пальцев капало на пол.
«Выхожу! – неожиданно решил Толоконников. – Сейчас вот возьму и выйду на любом полустанке. Нет, скорый поезд на полустанках не останавливается. Сойду в каком-нибудь городе, это даже лучше».
Тут Юрий Сергеевич еще раз посмотрел в темное окно и перепугался: «Куда же я сойду на ночь глядя?»
От этой мысли ему стало легче, но он пресек в себе трусость. Еще раз посмотрел на мужчину, который сосал уже новый помидор, и нашел третейское решение:
«Сойду утром! Правильно! Утро вечера мудренее!»
Толоконников изучил расписание и узнал, что в 9 часов 06 минут поезд останавливается в городе Крушине!
– Прекрасно! Пусть будет Крушин!
С этой мыслью Толоконников вернулся в купе, влез на верхнюю полку и заснул, невзирая на храп и на беседу внизу. Когда он собирался поспать, ему ничего не мешало, потому что он вырос и закалился в коммунальной квартире.
Проснулся Толоконников около восьми. Он открыл глаза и ощутил некоторое беспокойство. С чего бы это? И сразу вспомнил – он же собирался выходить в городе Крушине! Чепуха какая!
Желание бежать навстречу слепой судьбе возникало у Толоконникова вечерами, но никогда не посещало его утром.
Он слез с полки, довольно быстро проник в туалет, умылся. Выпил чаю. Было без пяти минут девять. За окном побежали домишки, окруженные тронутыми желтизной деревьями, еще не обитыми сентябрьским ветром. Приближался Крушин.
Вдруг, безо всякой логики, Толоконников схватил портфель, выскочил из купе, ворвался к проводнице и закричал:
– Дайте мой билет! Я передумал, не еду в Москву и выхожу здесь!
Оставалась последняя надежда, что проводница не отдаст билета.
– Ну и люди пошли, сходят где попало! – сказала проводница, возвращая билет и даже не подозревая, как она права.
Когда поезд ушел – а задержался он в Крушине минуты две, не больше, – Толоконников все еще не осознавал, что он натворил. В смутном настроении он проследовал через вокзал на площадь и за неимением другого дела принялся ее осматривать. В центре был разбит газон с анютиными глазками и мелкими красными цветочками, названия которых Толоконников не знал. Вокруг газона шла заасфальтированная мостовая, а на тротуаре пестрели ларьки, дощатые, фанерные, а один, аптекарские изделия, почему-то новомодный – стеклянный. Бабы с мешками дружно атаковали рейсовый автобус. Равнодушный шофер держал на коленях «Спидолу» и слушал «Маяк». Две машины с шашечками на боках скучали на стоянке. Возле такси топтались пассажиры, но в обеих машинах, конечно, не было водителей. Но самым интересным из всего, что заметил Толоконников, был лилипут, который чего-то ожидал, стоя на краю плиточного тротуара, и держал на привязи большого бурого медведя. Тот растянулся во всю длину и мирно спал.
– Эй, товарищ! – окликнул Толоконников. – Этот медведь живой?
– Нет! – серьезно ответил лилипут. – Ручной. А живые медведи не бывают ручными.
Толоконников обрадовался. Приключение начиналось со встречи с медведем, и теперь уже все должно было пойти отлично.
– А что вы здесь делаете? – спросил Юрий Сергеевич.
– Отвечаем на вопросы! Люди любят задавать вопросы, некоторые даже выслушивают ответы.
– Большое спасибо! – поблагодарил Толоконников. – Вы не знаете, где здесь гостиница?
– Нас с медведем в гостиницу не пускают! – закончил беседу лилипут, а медведь поднял голову и поглядел – с кем это разговаривает хозяин?
Гостиница оказалась от вокзала в нескольких минутах ходьбы. Гостиница называлась «Луч», и это было единственным светлым пятном во всем ее сером облике. В вестибюле от натертых полов пахло мастикой. На окошке администратора раз и навсегда была прибита табличка «Мест нет», а ниже прикноплена