бок.
– Вот, только это. – И показала мне. На крышке коробки был изображен улыбающийся Леонардо Ди Каприо. – Три с половиной тысячи. Только вам это, наверное…
Она замолчала, скептически поджала губы и еще раз покачала головой.
– Да… – подтвердил я. – Мне бы лучше что-нибудь с природой. Море там, небо…
– Нет, – вздохнула она, укладывая коробку с Ди Каприо на вершину стопки. – Таких больших сейчас нет.
– Извините, – зачем-то сказал я и начал пятиться от прилавка.
– Вы попробуйте послезавтра подойти, – предложила она, провожая меня глазами. – У нас по понедельникам завоз. Может, на складе что-нибудь…
– Да, – пробормотал я – Может быть…
Я поправил шарф под плащом и двинулся в сторону автобусной остановки, лавируя между энергично спешащими прохожими и стараясь не ступить ногой в какую-нибудь лужу или в месиво грязного подтаявшего снега. Я уже надел левую перчатку и начал натягивать правую, когда ко мне обратился этот странный человек.
Он вынырнул откуда-то сбоку, скорее всего, из узкого прохода между палаткой, торгующей видеокассетами, и лотком с неестественно яркими на фоне окружающей серости свежеморожеными фруктами. Человек был небрит, непричесан, одет в какое-то грязное рванье. Кажется, от него пахло. И еще он был как бы… словом, нерусским.
«Ну вот, – подумал я, когда он тронул меня за рукав. – Сейчас попросит три рубля на метро… – и сам себя поправил: – Четыре…»
Однако обратился он ко мне с совсем другими словами.
– Ну, что вы можете мне предложить?
Я даже остановился от неожиданности.
– Я? Вам?
– Нэээ… – он замялся. – Это вы спросить должны. Были… – и снова зачем-то потеребил рукав моего плаща.
Я промолчал.
Он беспомощно заглянул мне в глаза.
– Вы же… Я видел… – он махнул рукой куда-то мне за спину. – Вы интересовались!
Да, от него определенно пахло. Я сделал шаг в направлении остановки.
– Нэээ… – раздраженно произнес он и решительно загородил мне дорогу. – Погодите, сейчас… – На его немытом лице вдруг проступил свет озарения. Или это только отсвет далеких фар?.. – Вот!
И прежде чем я успел что-либо предпринять, он рванул с плеча какой-то неопрятного вида мешок и широко раскрыл его передо мной, как бы приглашая меня то ли ознакомиться с его содержимым, то ли просто запрыгнуть внутрь.
– Что там? – подозрительно спросил я.
– Как? – удивился он. – Вот же…
Он засунул руку по локоть в мешок и добыл оттуда какую-то огромную прямоугольную коробку. Примечательно, что после извлечения коробки он совершенно потерял интерес к самому мешку, хотя в нем явно что-то еще оставалось. Этот странный человек просто поставил мешок в лужу, а коробку, старательно протерев рукавом, протянул мне.
– Что там? – повторил я свой вопрос, вовсе не собираясь дотрагиваться до подозрительного предмета. «Мало ли…» – аргументировал я про себя.
– Игра! – радостно сказал человек. – Голова… Нэээ… ломка! Вы любите. Вы спрашивали…
– Игра? – переспросил я. – Вы имеете в виду, пазл?
– Да, – он несколько раз энергично кивнул головой. – Пааз… Паа… Нэээ… Вам нравится! Будет…
– Вы уверены? – не скрывая сомнения, произнес я, однако, не сдержался и потянул коробку из его нечистых, с обкусанными ногтями, пальцев.
Коробка оказалась неожиданно тяжелой, мне пришлось придержать ее второй рукой, чтобы не уронить на землю. Она была абсолютно черной, не считая нескольких царапин и потертостей на углах. Крышка в одном месте была надорвана, к коробке она крепилась двумя обрезками черной изоленты. На крышке тоже ничего не было, только чернота.
– Черный квадрат Малевича? – сыронизировал я. – Всегда мечтал… Десять тысяч кусочков?
– Да, да! – обрадовался незнакомец и еще немного покивал. – Кусочки… Много кусочков… Это… – он постучал пальцем по крышке коробки. – Изнанка. Рубашка. Нэээ… Другая сторона! Оборот…
Я приподнял коробку над головой и взглянул на нее нижнюю сторону. Здесь тоже не было никакого рисунка.
– Не так… – он вновь, должно быть, от беспомощности, подергал мой рукав. – Рисунок потом… Картина… Сначала – собрать. Вот так… – он изобразил пальцами что-то невразумительное. – Собрать черное, оборотом вверх. Потом перевернуть. Потом смотреть. Нравиться…
– Собирать обратной стороной кверху? – догадался я. – И без чертежа?
Он закивал с выражением явного облегчения на лице.
– И что же там изображено? – я попытался поддеть крышку коробки в том месте, где уже был надрыв.
– Нет! – он испуганно схватил меня за руку. – Не смотреть! Надо… Кто-то другой. Перевернет, пусть. Потом собрать. Перевернуть. Потом смотреть. Можно…
Я несколько опешил, настолько правдоподобным казалось выражение испуга в его глазах.
– Ну