медицине недопустимо и опасно для жизни. Яд аконита сравнивают со знаменитым ядом кураре, всего 1/5 миллиграмма достаточно, чтобы вызвать тяжелое отравление. Смерть наступает от остановки дыхания.
(Дачный участок недалеко от города.)
Мальчишка лет десяти в белой майке и коротких шортах бежал со всех ног, держа в руках маленького белого кролика. Голова кролика безвольно болталась при каждом шаге, но красные бусинки глаз остекленели и уже не двигались. Ребенок несся через сад в сторону дома, перепрыгивая через высокую траву, больно обжигая ноги о крапиву растущую повсюду. Стараясь сократить путь, он не выбирал дорогу, поэтому несколько раз падал, подымался, но, все равно, не выпускал свою странную ношу из рук. Наконец мальчик поднялся по ступенькам в дом, вошел во внутрь, и замер на месте.
Дом с участком и садом, в который забежал мальчик, был небольшим одноэтажным строением из фанеры и кирпича. Такие дачные дома как грибы росли вокруг городов и районных центров, во времена, когда советские предприятия и заводы раздавали землю своим отличившимся упорным трудом сотрудникам. В основном, это была земля в прилегающих к районным и областным центрам областях. Так возникали дачные кооперативы и садоводческие товарищества. Благодаря этому, довольные граждане, получившие заветные шесть или восемь соток, за неимением средств на полноценный отдых, проводили свободное от работы время, а так же выходные и отпуск, возделывая землю и выращивая овощи и фрукты для продажи и личного пользования. Дом, в который вбежал ребенок, как раз находился в таком дачном поселке. Он был с верандой и двумя комнатами. Веранда так же была и кухней, где на плите с газовым баллоном, можно было готовить еду, а в двух комнатах было достаточно места для отдыха трех-четырех человек. Мальчик прошел через веранду и остановился в комнате, где на старом диване раскинув руки, спал его отчим. Это был крупный лысый мужчина, в грязных спортивных штанах, и майке, плотно облегавшей большой обвисший живот. Рядом на столе валялась пустая бутылка водки, а на тарелках лежали остатки еды. Его лицо, красное от выпитого алкоголя, с большим мясистым носом и обвисшими щеками, обрамляла редкая щетина. На лбу выступили капли пота, голова откинулась назад. Он лежал, открыв рот, и ужасно храпел. От мужчины сильно несло перегаром, который ощущался даже на расстоянии. Мальчик тихо на цыпочках, прошел мимо спящего в следующую комнату, и осторожно прикрыл за собой дверь.
Соседняя комната, меньшая за предыдущую, служила спальней. В ней находилась металлическая кровать, со старым покрывалом, двухдверный шкаф, когда-то добротный и крепкий, с покосившимися от старости дверками и пара деревянных стульев. Единственное окно, занавешенное желтыми выгоревшими шторами, уныло глядело на мир через мутные стекла. У окна, запрокинув голову назад и вытирая носовым платком кровь, которая все текла из подпухшего носа, стояла женщина лет тридцати пяти. Ее густые вьющиеся волосы, растрепались, ситцевое платье было выпачкано пятнами крови, щека подпухла. Она старалась прикрыть щеку волосами, но все равно было заметно расплывающийся синяк. На полу возле нее лежал открытый коричневый чемодан с металлическими замками. Женщина, это была мать мальчика, взглянула на сына грустными глазами, и незаметно убрала от носа окровавленный платок. Если бы она не выглядела такой уставшей и замученной, ее можно было бы назвать красавицей. Но старое платье, стоптанные туфли на ногах и потухший взгляд сделали из нее старуху. Женщина постаралась, что бы ее малыш ничего не заметил, быстро вытерла навернувшиеся слезы, закрыла и задвинула чемодан под кровать, и улыбаясь подошла к сыну. Для нее он был смыслом жизни, ради него она готова была вытерпеть все, только бы ее ребенок ни в чем не нуждался. Женщина обняла и ласково посмотрела ему в глаза.
– Что случилось, дорогой, что с кроликом, почему ты плачешь? Ты голоден?
– Мама, посмотри, что с ним? Он ел траву, потом упал и все, больше не шевелиться, он умер, да?
Мама осторожно взяла из рук сына еще теплое тельце кролика и положила на кровать. Внимательно осмотрела его, потом достала из шкафа старое кухонное полотенце и завернула кролика.
– Твой кролик уже не живой. Только давай договоримся, без истерик. Так уж случилось. Сейчас мы его похороним, все-таки он был твоим другом. Пойдем, покажешь, чем ты его кормил. Договорились?
Мальчик всхлипнул, стараясь сдержать слезы, кивнул головой и тихо, чтобы не потревожить отчима, вышел на улицу следом за матерью. Они обошли дом, направляясь по вытоптанной в высокой траве дорожке вглубь дачного участка, в самый конец, где у покошенного забора, напротив деревянного туалета, стояли старые кроличьи клетки.
На дворе было лето, конец августа, ярко светило солнце, и только легкий ветерок нарушал полуденный зной, качая деревья в саду. В прозрачном воздухе пахло нагретой землей, травами, растущими вокруг дома, яблоками, а еще иногда ко всем запахам, прибавлялся запах ила или стоячей воды, от небольшого озера неподалеку. Ветер играл в ветках деревьев, и от его порывов с яблонь в высокую траву падали небольшие светло-зеленые яблоки. Яблоневых деревьев было больше всего в саду, а еще две груши и одна слива. Но сейчас, в августе