народа были выпущены БТР и танки. Протест подавили в крови.
173 трупа были итогом двухгодичного бунта патриотов против либеральной диктатуры. И настала политическая ночь.
Бунт московской интеллигенции в 2011 году был подготовлен деятельностью оппозиции в последнее десятилетие. Деятельность нацболов, с 2000 года ставших в радикальную оппозицию к Путину, массовые судилища над нацболами, затем «Марши несогласных», организованные коалицией Каспаров/Касьянов/Лимонов, уроки мужества, преподанные «Стратегией-31», – все это еще как повлияло на возникновение массового недовольства. «Креативный класс» лишь не желает это признать.
А случай проявиться массовому недовольству представился тотчас после выборов 4 декабря.
И опять мерзавцы лжекомандиры, трусливые, боящиеся брать на себя ответственность. 10 декабря, в момент пика протестного гнева, сманили, увели граждан за Москву-реку, на остров. Разорвав, без объявления нам войны, свой союз с радикальными нацболами.
Спасли власть.
Был еще шанс, но уже меньший, 5 марта 2012-го, после президентских выборов.
И опять господа «командиры» не собрали людей у Центр избиркома, куда следовало бы прийти, ведь Центризбирком был виновен в фальсификации выборов, но отвели их в сторону на Пушкинскую площадь.
Новейшая российская история, как видите, дает четкий ответ и на вопрос «Что делать?», и на вопрос «Кто виноват?».
Виноваты всякий раз трусливые и неталантливые командиры.
А что делать, также ясно: не уходить от опасности, но идти прямо на нее. И именно в тот день, когда есть единственный шанс.
22 мая 2013
Задолго до Китая
Задолго до китайцев я был контрафактором. Ну, разумеется, не в таких грандиозных масштабах.
В 1964-м, летом, мне, неистово желающему быть современным молодому человеку, удалось стать обладателем расклешенных джинсов. Мне изготовил их из военного плотного хаки разбитной молодой парень, волосы торчали на нем как на еже.
Осенью того же года я познакомился с женщиной, старше меня на семь лет, с которой я, что называется, загулял. Тогда песня была такая: «Я кучу напропалую с самой ветреной из женщин, я давно хотел такую, и не больше, и не меньше…» Так вот, все было точно по песне. Я поселился у этой дамы и, благодаря ей, попал в среду харьковской интеллигенции.
Джинсы мои, расклешенные и модные, бросались в глаза.
Как-то в присутствии Анны (так звали мою женщину) очкастый и длинноволосый парень по фамилии Кулигин спросил меня:
– Эд, где ты достал такие классные джинсы?
– Он сам их сшил, – ответила за меня Анна, поскольку я как-то соврал ей, что ношу изделие моих рук.
Зачем? Юноши обычно врут с целью казаться взрослее и солиднее. Возможно, и я соврал именно поэтому.
Кулигин вдруг достал из кармана красноватую десятку с Лениным и вложил мне в руку:
– На! Пошей и мне! Я с тобой одного размера. Такие же, как твои, хорошо?
Я взял десятку. Я подумал, что поеду к парню с ежом на голове и он сошьет