олее того. А слова не значат ничего. Совсем. Проку от них никакого. Так-то.
Все мы думаем, будто знаем цену жизни и сможем принять собственную смерть с достоинством.
Чёрта с два! Когда приходит время умирать, вдруг оказывается, что мы не готовы к смерти. И тут-то мы вынуждены признать, что здорово облажались. Смерть – не то, что мы себе представляли.
Сотни философов, умников семи пядей во лбу, писак и говорунов, истратили тысячи слов, пытаясь нащупать и описать тонкую грань между существованием и тотальной пустотой небытия. А она – вот, прямо перед тобой. И никаких слов не надо. Вообще говорить не хочется. Тебя знобит и немного подташнивает, так что уж лучше тебе помолчать.
Стоя в одном шаге от смерти, понимаешь, что никакой жизни нет, и никогда не было. Была лишь короткая вспышка в темноте, сладкая иллюзия… шальная птица, залетевшая в открытое окно. Со всего размаху хлоп о стекло – и вот ты корчишься на полу в предсмертной судороге.
Кое-кто тебя опередил. Он уже там. А тебе только предстоит сделать этот шаг навстречу неведомому.
Боишься ли ты? Очень. Ужас сковывает тебя. Но другого пути нет. Нужно лишь перешагнуть через слова, через все эти бессмысленные понятия, навсегда оторваться от жизни и оказаться в объятиях смерти.
Но легко сказать – оторваться от жизни. Эту привычку в себе не так-то легко побороть. Ты встаешь на колени, смотришь вниз. Тебя мутит, ты судорожно глотаешь слюну, чувствуя спазм в желудке.
Тело пронзает вспышка боли, внутри всё переворачивается. Тебя тошнит, поток блевотины низвергается из твоего рта вниз подобно водопаду. Возможно, это признаки прогрессирующей болезни, но скорее всего – просто страх. Страх сильнее тебя.
Ты задерживаешь дыхание, надеясь унять дрожь и собраться с мыслями. Надо ещё раз обдумать своё положение. Всё ли потеряно, можно ли что-то изменить?
Ничего изменить нельзя. Мосты сожжены. Твой враг постарался на славу, сделал всё шито-крыто, почти идеально разрушил твою жизнь. Так тебе и надо!
Неприятно быть неудачником. Но перед лицом смерти надо набраться смелости и признаться себе: неудачник – это как раз про тебя. Слишком много амбиций, слишком мало результата. С такими успехами помереть – самое то. Смерть уравнивает, сводит к нулю все победы и поражения, в этом плане ей можно довериться. Так что другого выхода нет.
Смотришь вниз. Высоко. Ну что ж – для тебя в самый раз. Собираешься с духом, делаешь судорожные глотки воздуха. Кажется, сейчас, согласно расхожей легенде, перед глазами должна пронестись вся жизнь, отмотаться назад, словно пленка на заезженной видеокассете, мельтеша смазанными кадрами твоих взлетов и падений…
Ничего этого нет. Только пустота. И сковавший всё внутри холод.
Перед лицом смерти не до сентиментальных воспоминаний. Никто не будет расставлять события прожитой жизни по полочкам, присваивать порядковые номера и каталогизировать. Незачем. Смерть сама это сделает за тебя.
А тебе лишь остаётся сделать шаг ей навстречу. Ты решаешься. Делаешь последний глубокий вдох и ныряешь туда, куда до этого было низвергнуто содержимое твоего желудка.
Всё, тебя больше нет.
1
Итак, моя охота начинается. Я отправляюсь в кровавый поход. Выхожу на тропу своей необъявленной войны.
Впрочем, может, это и слишком громко сказано – выхожу. Так-то я сижу, откинувшись в кресле из последнего каталога ИКЕИ и, сжимая правой рукой тёмный пластик компьютерной мыши, слежу за курсором на экране. Кликаю по ссылкам с фотографиями в популярной социальной сети, просматриваю чужие аккаунты.
Лица. И люди, скрывающиеся за этими лицами. Улыбчивые и задумчивые, возвышенные и распущенные, умные и глупые. Такие разные и такие похожие. Всех этих людей объединяет одно – у каждого из них есть недостатки.
Природа и эволюция позаботились о том, чтобы мохнатая обезьяна слезла с пальмы, научилась прямо ходить на двух ногах, работать инструментами и разводить огонь. Обезьяна даже смогла худо-бедно познавать окружающий мир, принимать душ и носить галстуки.
Но эта же кропотливая работа над звериной натурой дала и свои побочные эффекты: обезьяна обрела то, что теологи назвали душой, психологи – темпераментом, а я – болевыми точками. У обезьяны, научившейся жечь костры, орудовать палкой, а затем строить и водить автомобили, обнаружились неустойчивость психики и разного рода комплексы, из этого вытекающие. Обезьяна стала сентиментальной и раздражительной. Её стало слишком просто вывести из себя.
И вот тогда началась охота на обезьяну. Появились хищники, для которых эти обнаружившиеся эволюционные слабости стали отличной приманкой. Некоторые даже сделали охоту на обезьян своим хобби.
Собственно, я один из них: выявлять людские недостатки – мой конёк. Можно сказать, что в этом деле я – настоящий ас. И когда я говорю об охоте, я подразумеваю то, что нахожу какого-то человека в Сети, изучаю всю доступную информацию о нём, завязываю диалог и выясняю эти слабые места.