сторечии прославившаяся как «Дикая») была сформирована в 1914 году, вскоре после начала войны, в составе шести полков: Дагестанского, Кабардинского, Чеченского, Ингушского, Черкесского и Татарского. На Юго-Западном фронте, сражаясь с австро-венгерскими частями и германцами, дивизия превосходно зарекомендовала себя, однако пик ее известности пришелся на 1917 год, когда страна узнала о «диких» из газет, описывавших так называемый корниловский мятеж.
Журналисты не жалели красок, живописуя, как в авангарде 3-го Конного корпуса Дикая дивизия двигалась на Петроград, чтобы там принять участие в подавлении беспорядков. Призрак туземных конников, мчащихся по столичным улицам, поверг обывателя в состояние веселого ужаса. Казалось, ось истории изменила свое положение, произвольно поменяв эпохи, поместив тени кровожадных кочевников в сумбур республиканской повседневности 1917 года. Однако до появления этого экзотичного воинства на берегах Невы дело так и не дошло. Отчаянная попытка спасения России от надвигавшейся угрозы большевизма, предпринятая генералом Корниловым, как известно, не удалась. Зато поминаемые в каждой газете «кровожадные» или, в зависимости от направления газеты, «доблестные» всадники прославились по всей стране.
Не мог обойти этих красочных персонажей и Николай Брешко-Брешковский, за лихой стиль преувеличенно именуемый собратьями по журналистскому цеху «русским Дюма». Популярность Брешко-Брешковского перешла за ним и в эмиграцию. Там он по-прежнему трудился в жанре приключенческой литературы, сжав повествовательную часть сюжета по объему до кинематографического ролика. Минимум диалогов и описаний, динамичная фабула, смелые оценки, раздаваемые автором современникам – почившим и живым. Злободневный сюжет, как и в наши дни, насыщен узнаваемыми символами эпохи: неистовыми горцами, любовными коллизиями, военными действиями. Традиционное для приключенческой литературы тех лет сочетание кокаина, красных извергов, германских шпионов и «негодяя Керенского» на фоне веры автора в неизбежное торжество справедливости.
Бескомпромиссность авторских оценок говорит об изрядной доле уверенности в правоте собственной исторической позиции. Прототипы героев романа «Дикая дивизия» показали себя прекрасными бойцами в дни Ледяного похода, на полях сражений за Екатеринодар и во многих других операциях Добровольческой армии на Юге России. И неудивительно, что в советские годы Брешко-Брешковский если и не находился под жесточайшим запретом, то преподносился отечественной критикой как автор сугубо бульварной литературы.
Иван Сазонтьевич Лукаш – литературный современник Николая Брешко-Брешковского в эмиграции, – хотя и не почитался критикой «бульварным» автором, но по странному стечению обстоятельств все же не получил должного признания в качестве серьезного литератора при жизни. Его многочисленные истории на темы из русского прошлого охотно брались публиковать зарубежные издания. Но знаменитым Лукаша сделала литературная обработка рассказов одного из самых неоднозначных героев Гражданской войны – генерал-майора Антона Васильевича Туркула (1892–1957).
Этот человек в мгновение ока стал притчей во языцех русского зарубежья. Еще каких-нибудь десять лет назад трудно было заподозрить в этом обыкновенном тираспольском обывателе стремительного и страшного командира Дроздовского полка, а между тем именно этот образ остался в памяти современников благодаря скромному дару Ивана Лукаша.
Выбор Туркула в качестве повествователя был обусловлен и тем фактом, что сам Иван Сазонтьевич служил в том же Дроздовском полку в чине унтер-офицера и, разумеется, знал своего командира не понаслышке. Страшная и трагичная личность Антона Туркула так или иначе должна была найти своего певца. Красные авторы писать о нем не стремились, а в русском зарубежье молодой генерал успел нажить себе немало врагов среди либеральной публики открыто утверждаемыми национально-монархическими взглядами.
И вот старательный литературный обработчик принялся за свой благодарный, как показало время, труд. Туркул оказался немногословен в части рассказа о своей предвоенной юности и времени, проведенном на Румынском фронте, зато подробно и с удовольствием поведал бывшему сослуживцу «дни и дела» в рядах Дроздовской дивизии. Генерал вспомнил множество канувших в Лету лиц, одарил некоторых сочувственными ремарками, иных похвалил и почти никого не ругал.
В ходе повествования Туркул старался подчеркнуть ничтожество красных и свои лихие атаки на «большевистские орды» столь явственно, что у открывшего книгу непредвзятого читателя могут возникнуть сомнения: а как вообще этот сброд мог одержать победу в Гражданской войне. Ответ имеется и у Туркула, считавшего численное превосходство большевиков главным фактором победы, однако одно это превосходство всего не объясняет. Образы офицеров (капитан Иванов), сестер милосердия (Вера Фридман), даже солдат (Самурцев) и вчерашних пленных красноармейцев удались Антону Туркулу более всего.
Трогательным выглядит рассказ о французском бульдоге – спутнике Туркула на фронте, и все же многое в повествовании остается за его рамками. И этим многим является правда о формах и методах борьбы в Гражданской войне, используемых Туркулом и хорошо известных всем его подчиненным.