захотелось реконструировать, а точнее, вообразить дневник Робера Бразильяка, писателя с фашистскими взглядами, если бы этот человек решился вести свои записки в 1945 году, находясь в камере смертника. Нужно было только придумать сюжетный каркас. И тогда возникла неожиданная, но чрезвычайно интересная, как мне кажется, идея – а что если через призму восприятия закоренелого фашиста, одержимого идеей «еврейской угрозы», изложить историю тайной фашистской организации кагуляров, когда-то взбудоражившей всю Францию?!
Откройте европейские газеты за 1937 год и неминуемо наткнётесь на отчеты о таинственных кровавых преступлениях, регулярно происходивших в то время на территории Третьей республики. В конце же 1938 – начале 1939 года появилось множество сообщений о разгроме заговора кагуляров. Кстати, по-настоящему он так и не был никогда разгромлен, что показали события Второй мировой войны и, в частности, история Сопротивления во Франции.
Итак, я решил попробовать последовательно рассказать обо всех основных преступлениях кагуляров и одновременно воссоздать бредовые построения французского фашиста. Вот что мог бы поведать фашист-теоретик, Бразильяк, о фашистах-практиках, кагулярах. Признаюсь, очень хотелось быть точным не только фактически, но и психологически.
Несколько слов об авторе этих записок, штрихи к портрету писателя-фашиста
Робер Бразильяк – автор романов «Дитя ночи» («L’Enfant de la nuit»), «Потому что время проходит» («Comme le temps passe»), «Семь красок» («Les Sept Couleurs»), «Наша жизнь до войны» («Notre Avant-guerre»), пьес, стихов, эссеистики и одной книги по истории кино. Долгое время сотрудничал с право-монархическим изданием «Аксьон Франсез» («L’Action Française»). Впоследствии (в 1937–1943 годах) стал главным редактором профашистской, а вернее, самой что ни на есть фашистской газеты Франции – «Я везде» («Je Suis Partout»).
После провала путча 6 февраля 1934 года открыто провозгласил свою духовную принадлежность к фашистскому движению, горячо приветствовал приход немцев в 1940 году и возлагал на них особые надежды, хотя Гитлера не боготворил, относясь к фашистскому лидеру со скепсисом, а не с восторгом. Например, в своем эссе «Лотреамон» Бразильяк писал следующее: «В прошлом году Гитлер устроил в Мюнхене выставку дегенеративного искусства. Человеком, разбирающимся в искусстве, его можно назвать лишь с очень большими оговорками». Истинный поклонник фюрера вряд ли мог бы написать так, не правда ли? Но фашистом Бразильяк при этом был, и избавить Францию от евреев мечтал страстно.
Ещё в 1938 году, когда «окончательным решением еврейского вопроса» во Франции даже не пахло, Бразильяк сформулировал свою теорию «разумного антисемитизма». Вот как это звучало: «Мы даём себе разрешение аплодировать Чарли Чаплину, наполовину еврею, восхищаться Прустом, наполовину евреем, аплодировать Иегуди Менухину еврею, а голос Гитлера несется по радиоволнам, названным в честь еврея Герца. Мы не хотим никого убивать, не хотим организовывать никаких погромов, но мы думаем, что лучший путь воспрепятствовать непредсказуемым проявлениям инстинктивного антисемитизма – это организовать разумный антисемитизм».
Да, идея занятная, обоснованная очень ловко, как считал, видимо, её автор – получается, что логично и даже «человечно» избавляться от евреев в профилактических целях, дабы предотвратить взрыв общественного возмущения. Уберем евреев для их же собственной пользы, убеждал Бразильяк; уберем аккуратно и гуманно, пока это не сделали другие, грубо и жёстко. Не станем ждать, пока на них, племя Авраамово, кинется наш окончательно потерявший терпение народ – мы, интеллектуалы Франции, избавимся от евреев сами или хотя бы придумаем, как устроить побыстрее и понадёжнее, чтобы из Франции они ВДРУГ испарились, без возможности возврата. Таково было искреннее убеждение Бразильяка, которое он подробно оформил в своей концепции «разумного антисемитизма».
Кажется, что ловко придумано, однако вся эта теория шита белыми нитками, ослепительно-белыми! Спросите себя – что говорило о том, что французский народ вдруг может кинуться на евреев, начнет их истязать, резать и так далее? Ровным счетом ничего не говорило. Мне, во всяком случае, ничего не известно о массовых еврейских погромах во Франции на протяжении всего девятнадцатого столетия и в начале двадцатого.
И вот что ещё крайне важно для постижения того, что представлял собой бразильяковский «разумный антисемитизм». Основу этой концепции составляло непоколебимое убеждение, что избавить Францию от евреев необходимо во имя спасения самой Франции, ибо если племя Авраамово останется в пределах страны галлов, то оно рано или поздно пожрет изнутри и французов, и французское государство.
Кстати, когда пришли немцы и уже можно было прямым текстом говорить об окончательном решении еврейского вопроса, во Франции стали происходить неприятные вещи (было много случаев доносительства, сотрудничества местного населения с гестапо и т. д.), но еврейских погромов и общественного возмущения евреями всё-таки не было, хотя оккупационные власти очень этого ждали и были разочарованы, не дождавшись.
Так что, как выясняется, Бразильяк зря боялся и стращал других. Хотя на самом-то деле он не боялся, а культурно, интеллигентно, цивилизованно хотел сформулировать