>
Несколько слов об авторе.
Уильям Хоуп Ходжсон родился 15 ноября 1877 года в семье англиканского священника, он был вторым из двенадцати детей. В тринадцать лет убежал из дома, чтобы поступить на флот, был пойман и возвращен назад, но в итоге добился своего и стал на корабле юнгой. Поработав матросом, Ходжсон сумел дослужиться до звания третьего помощника капитана. Пережитые унижения и побои со стороны старших и более сильных заставили его заняться физической подготовкой. Уволившись на берег, Ходжсон даже создал собственную спортивную школу, которая, впрочем, не приносила хорошего заработка, вскоре он решил заняться литературным трудом. Первый рассказ Ходжсона был напечатан в 1904 году, в 1912-м он женился, в 1914-м оказался на фронте в чине лейтенанта королевской артиллерии, а в 1918-м, в апреле, погиб во время сражения на Ипре.
Такая вот короткая жизнь: как на суше и на море, так и в литературе[2].
Короткая, но оставившая весомый след.
Творчество Уильяма Ходжсона с каждым годом обретает все больше внимания со стороны отечественного и зарубежного читателя. В Англии издается полное собрание сочинений автора. Его переводят на иностранные языки. Приходит он и в Россию. Основными для творчества Ходжсона следует назвать два произведения, которые сегодня мы представляем читателю под одной переплетной крышкой: роман «Ночная Земля» и повесть «Дом в Порубежье». Блеск вымысла и полные тайн видения героев обеих книг уводят читателя из мира елизаветинской и викторианской Англии в края, открытые только фантазии, – в мир, пребывающий у конца времен, нарисованный в такой убедительной манере, словно сам автор действительно побывал в нем. Оба произведения соединены одной темой – темой вечности, темой любви, темой страха перед чудовищами, из внешней тьмы приходящими. Соединяет их и судьба главного героя, как бы разворачивающаяся одновременно в елизаветинской Англии и на остывшей Земле, под погасшим солнцем. Ночные видения Ходжсона, без всякого сомнения, стали одним из источников вдохновения для Г.Ф. Лавкрафта и многих других классиков литературы ужаса.
Повесть «Дом в Порубежье», бесспорно, является высшей точкой творчества Ходжсона. Сумеречная фантазия соединена здесь с умением зрелого мастера, властного над словом. Несколько иное место в творчестве Ходжсона занимает роман «Ночная Земля», его последнее по времени публикации произведение, согласно недавно обнаруженным письмам автора оказывающееся едва ли не самым первым. При полном уважении к вымыслу и фабуле, критики, тем не менее, как правило, считают себя обязанными укорить Ходжсона за длинноты и псевдоелизаветинский стиль. Однако роман этот уникален. Укрывшая Землю черная Ночь, населенная силами Зла, и одинокий герой посреди нее производят глубокое впечатление. Таково одно из зерен, породивших жанр мистический, давшее первый побег фэнтези, наконец, это едва ли не первый ярчайший квест в истории литературы, если не считать произведений Артуровского цикла.
Тем не менее, замечания критиков романа небезосновательны, и посему мы предлагаем читателям перевод сокращенный. Однако из текста убраны только длинноты и стилевые шероховатости: ни один эпизод, ни один смысловой момент не утрачен. Этот замечательный роман предстает перед любителем мистического жанра в новом, максимально приспособленном для нашего времени облике.
Дом в Порубежье
Отцу Моему,
Чьи ступни попирают канувшие в небытие эоны
Извлечение из Манускрипта, в 1877 году обнаруженного мессирами Тоннисоном и Беррегногом в руинах, лежащих к югу от деревни Крейгхтен на западе Ирландии.
Составлено с примечаниями
Отвори дверь,
И внемли!
Слышишь: воет ветер как зверь
И в небе земли
Слезы рядом с Луной,
Дальнему топоту ног внемли, человек,
Слушай и стой.
Это мертвые уходят навек.
Стой и внемли
Печальным вздохам
Ветра в темной дали.
Стой и внемли, без страха,
Этим шагам, что велят тебе умереть.
Шагам, что знают вечность и смерть
Стой и внемли! Молча внемли!
Введение к Манускрипту
Многие часы провел я, размышляя над повествованием, с которым читатель сейчас ознакомится. Ощущая себя редактором, я то и дело чувствовал побуждение подвергнуть его соответствующей литературной обработке; однако полагаю, что права интуиция, заставившая меня оставить рукопись без изменений – во всей простоте, в какой она попала мне в руки.
Передо мной лежит Манускрипт… представьте себе, с каким любопытством я листал эту книжицу, увидев впервые небольшой, но объемистый томик, почти полностью – кроме самых последних страниц – исписанный беглым, но разборчивым почерком, строчки которого теснились друг к другу. Я пишу эти слова, вспоминая