.

—

      Мужики крепостные,

      Что рождались без отчества,

      Умирали босые,

      В армячишках с прорехами

      Топорами стучали,

      Возводили над реками

      Храмы русской печали

      И былинного горюшка…

      Мастера неизвестны,

      Но стоят на пригорочках

      Лебединые песни.

      Темнота

      Улеглась у окошка

      Темнота,

      Словно черная кошка,

      Да не та,

      Что суха, обогрета

      И сыта…

      О, бездомная эта

      Темнота!

      Гитара

      Романс

      Гитара с трагическим звоном,

      О прошлых годах расскажи,

      Когда я был юным, влюблённым,

      Не знал обольстительной лжи.

      И весело струны звучали,

      И радость была на лице.

      Но то, что бывает в начале,

      Не часто бывает в конце.

      Меня обманули, забыли,

      Смеясь над наивной душой.

      С тех пор мы с тобой полюбили

      Друг друга любовью большой.

      Так пой же с надрывом, гитара,

      Звени про минувшие дни.

      Я стал преждевременно старым,

      С тобой мы остались одни.

      Я скоро умру, и, быть может,

      Друзья, мои песни любя,

      В могилу со мною положат

      Гитару-подругу, тебя.

      Вдохновение

      Я знаю,

      Раз в душе иссяк

      Святой источник удивлений,

      Слова верти и так и сяк —

      В стихах не будет откровений.

      Что за беда —

      сиди и жди

      (Рот сжат молчаньем, как тисками).

      Лишь иногда идут дожди

      В пустыне жёлтой над песками.

      И то,

      хотя и моросит,

      Но, до земли не долетая,

      Под серой тучей дождь висит —

      Увы, надежда золотая…

      Пусть нет угрюмее труда,

      Ты жди —

      с трудом раздвинув камни,

      На дне источника вода

      Забьёт весёлыми толчками.

      «В парк ворвался с виража…»

      В парк ворвался с виража

      Ветер-лиходей —

      Листья сыпятся с ветвей,

      Падают кружа.

      По воде плывут, летят —

      Паруса полны,

      Словно в край своей весны

      Вновь попасть хотят.

      «Я вспомнил деревянную церквушку…»

      Я вспомнил деревянную церквушку

      (Весной над куполами птичий гам),

      Похожую на девушку-хохлушку,

      Идущую с братишкой по лугам.

      В счастливом детстве, в цвинтаре играя,

      Не знал я, что за все благодаря, —

      Как Андруши не встретить больше рая, —

      Сказал однажды автор «Кобзаря».

      Он вспоминал село в песках пустыни

      И видел, как мираж в палящей сини,

      Вишневым белым садом расцвело,

      Дойдя из века права крепостного,

      Дотла сгорая и вставая снова,

      Большое украинское село.

      «Большое украинское село…»

      Большое украинское село…

      Над ним бушует Каневское море.

      А было… В паводок, волнам назло,

      Как “чайки” запорожцев на просторе

      С днепровским свежим ветром в парусах,

      Выныривали хаты из тумана —

      Высокий купол церкви в небесах,

      Как шапка куренного атамана.

      «Я душу окропил живой водою…»

      Я душу окропил живой водою,

      Холодной, словно в полдень из Днепра.

      Моя душа желает быть святою,

      Открытою криницею добра.

      Такой, как та. У хаты. Под ветлою.

      Её копал отец мой молодой.

      Известная своею голубою,

      Едва ли не целебною водой.

      И становилось больше год от году

      Людей, что пили и хвалили воду.

      Никто не обходился без того

      Из множества прохожих и проезжих.

      Вкус