не получается выдать на-гора связный текст, то, вероятнее всего, виноват стул из искусственной кожи, с неудобной спинкой и жестким сиденьем. Именно эту причину и назвала Лизавета, когда я, впервые причитав написанный ею опус, решительно сказала: «Прости, но это белиберда».
– Конечно, разве может родиться путевая рукопись, если сидишь так, что оскорблен не только взор, но и попа!
Помнится, в тот момент я едва удержалась от смешка. Вы представляете себе обиженную на весь мир попу? А потом началось! На каждое мое замечание Лиза, моргнув, заявляла:
– Бумага желтая, ручка скрипит, чернила фиолетовые, а не синие. Надо заказать особую с водяными знаками и купить перо из золота, я хочу писать как Пушкин, а не долбать по клавиатуре. Конечно, с компом удобнее, но все великие оставили после себя рукописи, а не файлы.
– Во времена Толстого и Достоевского еще не придумали даже пишущую машинку, – поддела я ее и пожалела, потому что Лиза надулась и отбрила:
– Эй, сейчас я тут гений.
Думаю, вы ничего не понимаете, поэтому попытаюсь объяснить ситуацию, в которую я влипла.
В самом начале марта, если быть точной, первого числа, я проводила автографсессию в Доме книги на Новом поле. Очень люблю этот магазин, там мне всегда дают понять: Арина Виолова[1] – лучший писатель всех времен и народов. Конечно, красавица и умница Надежда Ивановна Михайлова, директор торгового комплекса, на самом деле просто хочет сделать мне приятное. Навряд ли она вообще читала хоть одно бессмертное творение детективного жанра, из тех, что я написала в течение нескольких лет. Но едва я вхожу в ее кабинет, как она угощает меня чаем и, что самое интересное, всегда помнит про мои любимые крекеры, ставит на стол именно их, а не жирное курабье. Да и сама автографсессия бывает отлично организована, радио призывает посетителей быстро покупать книги Виоловой и мчаться за дарственной надписью. При этом постоянно звучат эпитеты: «несравненная Арина», «самая читаемая», «наиболее популярная». Ясно, что никто не станет рекламировать товар, сообщая о его недостатках, но все же лестно!
Кроме того, у Наденьки Михайловой всегда организована видеосъемка мероприятия и приглашено несколько журналистов. Когда я вижу перед своим носом диктофон или видеокамеру, я буквально ощущаю себя мегазвездой. В конце встречи с читателями мне вручают роскошный букет и провожают до машины со словами: «Приезжайте еще, мы вам очень-очень-очень рады».
Естественно, я несусь к Михайловой в любое время дня, в принципе готова и ночью раздавать автографы в ее владениях. А кто откажется услышать о своей гениальности? Меня удивляет, каким образом Надежда Ивановна, блондинка с фигурой манекенщицы и лицом киноактрисы, управляет таким серьезным бизнесом. Похоже, ее при рождении поцеловал ангел, вот она и получила все сразу: красоту, ум, трудолюбие и целеустремленность. Положение обязывает именовать генерального директора сети магазинов по имени-отчеству, и я так к ней и обращаюсь: «Надежда Ивановна», но за глаза всегда говорю «Надюша». Она очень молода, сомневаюсь, что одному из главных книготорговцев страны исполнилось тридцать лет.
Теперь понимаете, почему я полетела в Дом книги на Новом поле по первому зову?
В тот день интерес к моим книгам зашкалил за красную планку. Объяснялся всплеск моей популярности просто: до Восьмого марта оставалась всего неделя, поэтому большинство мужчин, положив передо мной томик, просили: «Напишите, что это в подарок к празднику».
Мои детективы пока не достигли пика продаваемости, как романы Милады Смоляковой, но у меня есть свой круг читателей, в основном женщин. Они будут рады увидеть на титульном листе добрые пожелания от автора. Поэтому все были довольны: представители сильной половины человечества получали за небольшие деньги достойный презент для любимых дам, а я грелась в лучах славы.
Самым последним ко мне подошел хорошо одетый мужчина, явно не нуждавшийся в деньгах. Весь его вид свидетельствовал о достатке: отличный костюм, дорогие часы, легкий аромат парфюма. Покупатель, несмотря на холодный день и пронизывающий ветер, оказался без пальто: верхняя одежда явно была оставлена в машине на попечении шофера.
– Можете автограф чиркануть? – попросил он и, не дождавшись моей реакции, положил на пластиковую столешницу мой самый первый роман.
– Книга старая, – на всякий случай заметила я, – не новинка.
– Однофигственно, – «мило» ответил мужчина.
С читателями не стоит спорить, и, главное, на них нельзя обижаться, в конце концов, человек платит деньги и не намерен в придачу слушать лекцию о хорошем воспитании.
Я быстро оставила автограф и обрадовалась. Очередь иссякла, можно ехать домой.
– Нам бы поговорить, – деловито заявил мужчина, – я Виктор Ласкин, тот самый.
Я машинально кивнула, хотя, признаюсь честно, понятия не имела, кто такой «тот самый Ласкин». Наверное, на моем фальшиво приветливом лице отразилось легкое недоумение, а мужчине нельзя было отказать в наблюдательности. Он сделал быстрое движение рукой, получил от одного из охранников визитку и подал