показывает свое настоящее лицо.
Авторы книги пишут о войне на современном языке, и вдумчивый читатель, как мне кажется, сможет увидеть, что смерть – это больно, что, по большому счету, главное в человеке – насколько он Человек.
Книга задумана как своеобразная трилогия о трех войнах. От войны к войне: сквозь Вторую мировую войну, сквозь кровавую первую чеченскую кампанию, сквозь братоубийственную югославскую резню проходят люди, неся в себе то светлое и темное, что с особенной резкостью проявляет это страшное время. Три слова о войне, три взгляда на войну, три войны XX века…
Игорь Знаешев
редактор издательства «Скифия»
P.S. Когда готовилась эта книга, стало известно, что 3 марта 2010 года на 73-м году жизни в Военно-Медицинкой академии в Белграде умер один из ее авторов, Момо Капор.
На следующий день на белградской площади Республики на большом табло бежали бесконечное строки соболезновании:
«Он был великим писателем и еще более великим человеком. Это большая потеря для всех нас. Пусть земля будет ему пухом».
«Думаю, никто не мог написать для меня лучшей книги…».
«На могу поверить. Целые поколения выросли на его книгах и картинах. Мне неизмеримо жаль».
«Ему удалось то, что редко кому удается – он долго жил, жил хорошо и дышал полной грудью, а потом сумел обеспечить себе место в вечности своими великолепными произведениями».
«Момо Капор воплощал дух времени, которое теперь исчезает, времени, когда книги обладали большим влиянием и много значили, а слово писателя пользовалось уважением и любовью».
«От имени русских читателей Момо Капора выражаю искренние соболезнования его семье. Он оставил след в душе каждого, кто хоть раз держал в руках его книгу».
Соболезнований было много. Ушел из жизни великий человек, великий писатель. Писатель, который очень радовался, что в России его читают, а, главное – понимают. Человек, который написал о себе в автобиографической повести «Хроника потерянного города» так:
Однажды мне понадобилось написать автобиографию. Я написал:
«Моя покойная бабушка Йована, урожденная Петкович, из села Брани Дол над Моском, рано овдовела. У нее было четыре сына.
Старший сын уехал в Америку. Каким-то образом добрался до рудника Гер в Индиане, куда устроился рудокопом.
В 1920 году он погиб на двадцать четвертом году жизни, когда в шахте на его голову рухнула гнилая балка.
В родное село моего отца Мириловичи (почтовое отделение Билеча) прислали американские накопления моего дяди и страховку горнорудной компании.
Прислали и его карманные часы марки «Омега», парадный черный костюм, пять пар воротничков, пару красно-белых туфель с дырочками, гамаши и перламутровые пуговицы для сорочки. Прислали еще и фотографию моего дяди: высокий лоб, светлые подбритые усики, невыразимая тоска во взгляде, пиджак с узкими лацканами, тугой воротничок и галстук-бабочка – все в тонах бледной сепии.
Бабушка разделила имущество между тремя оставшимися сыновьями.
Дочери в расчет не шли. Их у нее было, кстати, три.
Один сын построил новый дом и новый пруд в селе Мириловичи и жил здесь до самой смерти. Во время засух только в нашем пруде бывала вода, и все приходили сюда за ней.
Второй сын навсегда уехал на север, в Бачку, на самую венгерскую границу; купил имение и стал самым уважаемым человеком в тех краях.
Третий, мой покойный отец Гойко, которого бабушка, как самого младшего, больше всех любила и единственного отправила в школу, на деньги из Гера, штат Индиана, продолжил образование, стал господином, женился на девушке из старинной сараевской семьи Велимировичей, и таким образом я появился на свет в 1937 году в городе Сараево, где научился отличать Вивальди от Боккерини, скотч от бурбона, Брака от Пикассо (период кубизма), Dorn Perignon от Laurent-Perrier, то есть самым важным в мире вещам!
Ели бы гнилая балка на руднике Гер, штат Индиана, незадолго до моего рождения не упала на голову несчастного дяди, я, наверное, никогда бы не стал писателем. В лучшем случае из меня вышел бы пастух, ночной сторож или министр культуры».
Немецкая девушка
Роман Всеволодов
Глава первая
Часы
Гюнтер искал часы. Их нужно было найти, пока Вольфганг не умер, а счет шел на минуты.
– Подарок… жены… Гелли. Они там, на опушке, где снаряд… где меня… Не хочу, чтоб они там…
Найти воронку от снаряда было нетрудно. Вокруг лежали поваленные взрывом деревья. Да и часы – не иголка. Гюнтер подумал, какая она – Гелли, которая сегодня станет вдовой. Наверное, красивая. Здесь, на войне, невозможно представить, что женщины могут быть некрасивыми. Хорошо, что она далеко, и не видит эти часы, над которыми склонился Гюнтер. Их ведь надо снять с руки, валяющейся на земле, – ее оторвало взрывом.
Гюнтер открыл крышку