орхнуло, словно стайка бабочек, покидая благоухающий цветок. Оставалось цепляться за недавние грезы, понимая, что с каждой секундой они все дальше от реальности. Открыв глаза, Алиса наблюдала, как собственная реальность в лице угрюмого молодого человека, скользнула взглядом по ее обнаженному телу. Девушка томно потянулась и откинула на плечо тяжелую копну золотистых волос. Лукавая улыбка тронула ее губы, когда парень нахмурился еще больше.
– Прикройся и прекращай меня соблазнять, – строго сказал он, одеваясь.
Она, уверенная в своей сексуальности, не подумала выполнить настоятельную просьбу. Наоборот, переменив позу так, чтобы длинные ноги с изящными лодыжками выглянули из-под простыни, она усмехнулась. В глазах горел вызов. Похлопав по опустевшему месту рядом с собой, Алиса негромко позвала:
– Иди ко мне…
– Нет, нет, нет. Я и так опаздываю на важную встречу.
Она надула губки. Угрюмая реальность в лице собеседника упрямо не желала смягчаться.
– Надоели мне твои важные встречи, бесконечные отъезды, долгое отсутствие, а потом здрасьте, приехали, люби меня и развлекай…
– Алиса, девочка моя, ведь это моя работа, за которую мне платят деньги… Немалые деньги, между прочим, – спокойно, словно малому ребенку, объяснял молодой человек.
– А я замуж хочу! Ты промурыжишь меня и бросишь…
Молодой человек усмехнулся:
– Я где-то слышал, что брак – это тайный заговор женщин против мужчин. Хорошо сказано, n'est-ce pas[2]?
– Не переводи разговор! Ты как наркоман, посидишь полмесяца дома, и у тебя ломка. Мне уже надоело отлавливать тебя между поездками. Я ощущаю себя надувной куклой, которою используют по надобности, а потом сдувают и забрасывают в антресоль, чтобы не мешала.
Не дожидаясь ответа, Алиса вскочила с кровати и начала стремительно одеваться. Как назло, скомканные и разбросанные накануне вещи категорически не хотели возвращаться на свои места, норовя надеться то наизнанку, то задом наперед.
Парень подошел к ней вплотную, развернул к себе и обхватил лицо ладонями, заставив посмотреть в глаза:
– Душа моя, я ведь никогда и ничего тебе не обещал.
Его карие, такие родные глаза были как никогда серьезны, и от этого стало еще тяжелее. Ком сдавил горло, на глаза навернулись слезы. Все оставалось по-прежнему. Яркие вспышки сменялись стремительным остыванием и отдалением. Так же, как живут миллиарды планет во Вселенной, лишенные взаимных чувств.
– Знаю, что ты меня не любишь, но я не могу без тебя…
Разыгравшаяся маленькая собачка Алисы, не ощутившая накал страстей, норовила куснуть молодого человека за штанину. Он, рассмеявшись, подхватил померанского шпица за бока. Доведя его до бешенства, бросил на кровать. Оттуда донеслось презрительное фырканье.
– Ладно, радость моя, одевайся быстрее! Мне надо тебя накормить, наш столик уже ждет.
– Это все, что ты мне можешь сказать?
Алиса замерла, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. Противоречивые чувства терзали ее душу и разрывали сердце. Имя одного из них – Любовь. Молодой человек, словно чувствуя ее душевную бурю, отошел к окну, давая возможность разобраться в себе. Он знал – любая его реплика, любое неосторожно сказанное слово, и буря перерастет в ураган.
«А так хорошо все начиналось!» – мысленно вздохнул он.
«Он не хочет смотреть на мои терзания», – подумала она, злясь на себя, на него, на весь мир.
Тяжелым облаком осаждали ее ум безысходность, раздражение и недоумение… «Бежать от него? Бежать к нему?» Как быть, если самой себе она не может внятно объяснить столь явную нелогичность своих мыслей и поступков?
– Пойдем… – обреченно, с вымученной улыбкой, прошептала она.
Молодую пару в кафе уже ждали.
– Ваша любимая шакшука[3] готовится, – любезно уведомил подошедший официант.
– Тебе она еще не надоела? – с сарказмом заметила Алиса, занимая столик.
– Она возвращает мне силы после ночи любви с тобой.
Жан, улыбнулся и подмигнул. Но сквозь его сдержанную улыбку и дружеское подмигивание сквозила легкая ирония, заставившая сердце Алисы болезненно сжаться. Ощущение зыбкости и иллюзорности их отношений многократно усилилось, как и предчувствие неотвратимого расставания. Это ощущение обожгло, вылившись краской на щеках.
– Жан, ты можешь быть серьезным? – сказала она с едва сдерживаемой обреченностью, а внутреннему голосу приказала замолчать.
«Наши отношения сдулись, я явно раздражаю его все больше! Возьми себя в руки!»
– Жизнь, моя девочка, и так очень серьезная штука, зачем же ее усложнять еще больше?
– Ладно, куда ты направляешься на этот раз?
– Думаю, что к франкоязычному населению…
– И надолго?
– Судя по новому контракту, нет. А как твоя работа? – спросил