зает, когда он обретает сам себя.
Ведь слыл я «мастером» когда-то,
И, откровенно говоря,
Пишу с рассвета до заката,
И, в общем, кажется не зря.
Площадь музеев
Велосипедная страна,
Рули, багажники, колёса,
Сдувает листья пылесосом,
Слегка под «дурью» без вина,
Музейный служка в шапке красной.
Прозрачной, ветряной, безгласной
Небес сияет тишина.
Фонтан струит близь Рейкс музея
Дождь для забавы детворы,
Нелепой водяной игры,
В объятиях сатира фея
Тепла не может обрести,
И где бы вы смогли найти
Тюльпанов краски веселее.
Гуляет люд в кафе «Кобрá»,
Где сквер, а рядом шоп Ван Гога,
Там книги, сувениров много,
И куча всякого добра.
Блестит в дожде промытый кафель,
И запах пригорелых вафель
Где надо и совсем не надо
Чуть смешан с вкусом шоколада.
Вдоль каналов
Заводною игрушкой,
В цвет небес погружён,
Пива жёлтая кружка,
Старый Рембрандта дом,
Кресла пластик дешёвый
И от дождика зонт,
Пёстрый город, весёлый,
В нём грустить не резон.
Плещет лодка – вагончик
По каналам тугим,
Где маршрут он закончит —
Над водой сизый дым.
Вещевая брахолка —
Наркотический криз,
К небу вытянув холку,
Облака запряглись.
Вечер красит так густо
В красный цвет фонари,
Тянет в ложи Прокруста
От ночи до зари.
Блошиный рынок на набережной близь площади Рембрандта
Павильоны, палатки, арабы,
Бронза, коврики, битый фарфор,
Джинсы, куртки, цветные наряды,
С давних пор здесь мошенник и вор.
Словно тянут из шляпы игрушки
Для зевак, простофиль, простаков,
И словесной гремят погремушкой,
Завлекая толпу чужаков.
Лихо крутится тёмное дельце,
Лица стёртые, бледны как мел,
Вдоль трамвайные кружатся рельсы
Под пивными парами «Амстел».
Да неважно, что всё это значит,
Чтоб всучить залежалый пустяк,
Заглядишься – и в миг одурачат,
Даже если нажива пятак.
Свет огней в синих сумерках стынет,
Без удержу гуляет страна,
И каналами бродит косыми
С облаков кувыркнувшись луна.
Осень в Амстердаме
Дождь, жжёт асфальт отражение света
Пляшущих букв от кафе на краю,
Где же мне всё-таки виделось это,
В прошлом осталось и вновь «дежа вю»?
Дамы здесь строги, мужчины манерны,
Прочие за стойками баров галдят,
Снял Амстредам и охотно примерил
Яркий парижский богемный наряд.
Всласть зарубежными полон гостями,
Здесь и богач и последняя голь,
Гордо сияют и манят огнями
Полу «Ротонды» и полу «Куполь».
Здесь всесезонно за счастьем охота,
Каждый за жизнь уцепиться готов,
Варится в общем котле вся Европа,
Азия, Африка, ген островов.
Выгнули спины мосты по старинке,
Гладит их плиты идущий поток,
И проявляется словно на снимке,
Заново прошлого времени ток.
На тротуарах не очень-то чистых,
Стайки прохожих испуганно жмутся,
Братья садисты – велосипедисты
С видом довольным по лужам несутся.
Тянется сеть паутины каналов,
Тихо струится поток вдоль домов,
Старые лодки качают устало
Клочья сопревших гнилых парусов.
Бомж собирает бутылки в канавке,
Стайка