вы, в моем распоряжении не было, так что пришлось мне пешком топать по направлению к самому неподходящему для роскошных блондинок месту – Московскому метрополитену.
И вот шла я по Чистопрудному бульвару, время от времени сдувала со лба новообретенную светлую челку и чувствовала себя чуть ли не Афродитой, только что рожденной из пены морской, когда вдруг услышала пронзительный женский голос:
– Сашка? Кашеварова!! Это ты, что ли?
Меня догнала невысокая миловидная, хотя и довольно пухленькая девушка в непритязательном джинсовом костюмчике. Я немного растерялась: меня окликнули по имени, мне приветливо улыбаются, а я, хоть убейте, не могу понять, кто эта особа и почему ее круглое румяное лицо кажется мне таким смутно знакомым.
Но тут старушка память услужливо подбросила слегка выцветшую от времени картинку – университетская аудитория, я в идиотских очках делаю вид, что внимательно слушаю лекцию о творчестве Гомера, а сама украдкой рассматриваю красавца профессора и лениво размышляю о том, насколько высока степень его женатости. А рядом со мной, сдвинув брови к переносице, сидит вот эта самая щекастая девчонка и со скоростью судебной стенографистки записывает каждое слово в толстенную тетрадь.
Да это же Лека Спиридонова, моя бывшая однокурсница, отличница, активистка и вечная староста! Сколько лет, сколько зим. Я не видела ее с тех пор, как окончила университет, то есть семь лет.
– Лека! – Мы никогда особенно не дружили, тем не менее я была искренне рада ее видеть. Не потому, что она была именно Лекой Спиридоновой, а потому, что она явилась из моей беззаботной далекой юности.
– Кашеварова! Какая ты стала… шикарная, – прищурилась Лека, – признавайся, наверное, вышла замуж за денежный мешок!
Мне не хотелось признаваться, что шикарной роковой блондинкой я стала каких-то двадцать минут назад. И, вместо того чтобы пожаловаться на отсутствие мужа, я промычала нечто нечленораздельное, чтобы ей так и не стало ясно, имеется ли в моем паспорте характерный штамп, а в моей спальне, на левой половинке кровати, вышеупомянутый денежный мешок.
Чтобы не вдаваться в подробности, я быстро спросила:
– А как твои дела?
Все-таки я профессиональный журналист, и задавать вопросы – моя стихия…
… Беда в том, что Лека Спиридонова – тоже профессиональный журналист, ведь окончили мы с ней один факультет.
– У меня все хорошо, – ответила она. – Так я не поняла, ты замужем или нет?
И мне пришлось сказать:
– Нет. А ты?
– Нет, – вздохнула Спиридонова.
Отлично, ноль-ноль. Есть в подобных случайных встречах тайная опасность. Конечно, всегда приятно увидеть человека, с которым был знаком много лет назад, с которым у тебя был общий старт. Вы сердечно расцелуетесь, обсудите, как сложилась жизнь у бывших однокашников. А потом вдруг выяснится, что серая мышь, с которой ты когда-то сидела за одной партой, вышла замуж за футбольную звезду, родила ему близнецов и живет теперь в белоснежном особняке на Итальянской Ривьере. И тебе станет как-то не по себе. Конечно, ты не ударишь в грязь лицом и бодро соврешь о своей работе в шоу-бизнесе и своей коллекции антикварного фарфора. Капризно нахмурившись, ты посетуешь на то, что в Монте-Карло нынче жара, а загар вреден для кожи, и на то, что сумочки из последней коллекции Гуччи не подходят к цвету глаз твоего сверхпородистого кота. Может быть, ты даже сойдешь за свою. Но потом, в своей тесной скудно обставленной однушке, ты долго не сможешь уснуть, размышляя о роковой несправедливости мироустройства. И почему так получается – одним все, а другим ничего? Одни живут в доме с колоннами в компании загорелой крепконогой футбольной звезды, а у других раковина забита позавчерашней посудой, и даже нет времени ее перемыть, потому что на работе опять аврал. Что ж, такова жизнь. В конце концов, в каждой футбольной команде всего одиннадцать игроков, а неустроенных девиц, которым через два года исполнится тридцать лет, – толпы.
– Не замужем я, – повторила Лека и, вздохнув, добавила: – Все силы отнимает работа.
Ну вот, час от часу не легче. Сейчас она объявит, что стала председателем правления международного банка и за углом ее поджидает БМВ представительского класса. Кстати, а не подбросить ли тебя, Саша, до метро? А то у тебя такой усталый вид. Уверена, именно об этом сейчас она и думает, иначе с чего бы ей так пристально смотреть на мои не очень изящные, зато чрезвычайно удобные босоножки «Экко»?
Не могу сказать, что сама я устроилась плохо. Я – редактор рубрики моды в не слишком известной, зато еженедельной газете «Новости Москвы». Вот явные плюсы моего служебного положения: у меня есть красивые визитные карточки с золотым тиснением, меня бесплатно пропускают на любые показы мод, иногда мне перепадает дизайнерская одежда за полцены.
А вот минусы: я ненавижу своего начальника (причем чувство это взаимно), зарплата моя примерно вчетверо меньше желаемой, и, самое главное, – мне надоело, надоело, надоело сидеть в моем пыльном крошечном кабинете и писать о каких-нибудь никому не нужных корсетах или возвращении моды на мини. Хотя