Усыль!. Оксана Лисковая

рвого отделения дама была так потрясена, что кричала «Браво», немного перегнувшись с балкона.

      – Браво! Плаво! Флафо! – кричала дама, не сразу поняв, что маленькая белая штучка, летевшая вниз, – это её верхняя коронка на шесть зубов.

      – Ой, посе пой! – вскрикнула дама, прикрыла рот и побежала в гардероб. Надев шубу, она позвонила мужу. – Я пеку томой, я натела супу, у меня упала коконка, я талоилась, – всхлипнула, наконец, дама жалобно.

      – Я ничего не понял, – раздражённо и растерянно ответил муж.

      – У меня фыпала коконка, я пес супов, исиот. Я усе фышла, усе у мессо. Латно?

      – Ладно, придёшь, поговорим, – утомился муж.

      – Ну что, Котик? Что случилось, – произнесла, покачиваясь на котике, обнажённая Фея, – женуська спешит домой? Почуяла опасность?

      – Хрен знает, я ничего не понял, связь, наверное, плохая.

      – Связь у нас ничего, мы такие сильные, такие вкусные, закончим?

      Котик приподнял обнажённую Фею за бёдра и пересадил себе на живот.

      – Нет, тебе на всякий случай лучше уже одеваться.

      – А как же я брошу Котика в таком интересном положении?

      – Оййй, бросай уже на сегодня, – сказал Котик и потеребил её левую грудь, которую особенно любил.

      – Ну, тогда не трогай меня.

      Котик раскинул руки в стороны и закрыл глаза. Фея соскользнула с него и пошла одеваться. Она была абсолютно прекрасна, но рассеянна, как все красивые женщины. Она куснула Котика напоследок за указательный палец и помахала ему рукой. Котик закрыл дверь, застелил кровать, сполоснулся, надел трусы, футболку, халат, включил телевизор, насыпал чипсов на ковер и наступил на них. В дверь, наконец, позвонили.

      – Фшто ты лсошь? Это ты финофат, – злилась жена, кидая на пол шубу, в глазах у неё дрожали слёзы.

      – Виноват, – неожиданно согласился муж.

      Он действительно был виноват, потому что полгода назад жена просила дать ей сорок тысяч на новые коронки, а он дал двадцать, потому что потратил остальные на Фею. И вот что вышло. Жена сделала дешёвые коронки у дешёвого мастера и вернула котика на землю. Фея испарилась, а жена фыркала и брызгалась различными звуками, объясняя, что случилось.

      – Я займу у папы, – вспоминая Феины ноги и пушистые волоски на попе, пообещал котомуж.

      – Ты иссе у моей мамы сайми, мутак! – возмутилась жена, роняя суп изо рта обратно в тарелку.

      Муж засмеялся. Жена заплакала и резко отодвинула суп, расплескав его по столу.

      – Хорошо, что у нас нет детей, – нечаянно сказал муж.

      Жена замерла, приоткрыла рот, чтобы ответить, но вместо этого встала со стула, посмотрела на мужа в упор и как можно точнее произнесла:

      – Эфо у сепя нёс тисей, хосёл!

      – Сиси у меня как раз есть, – сообщил он почти шёпотом.

      – Сосина!

      – Сосина, да.

      – Некотяй!

      – Некотяй.

      – Усыль!

      – Это что? – возмутился муж.

      – Не нлависа? – злобно просвистела жена.

      – Нет. Но возможно, понравилось бы, если бы я понял.

      – Суситса!

      Муж заикал от смеха. Жена взвизгнула, схватила салфетку и стала махать ею в сторону мужа. Котик продолжал икать, не защищаясь.

      – Суситса! Суси! Тса!

      – Да, – икал мужекот, – я найду денег, не волнуйся.

      – Не фолнуся! Кте найтёсь? Фих! Усыль!

      – Опять! Ну уж.

      Муж обиделся. Непонятное слово стало нагнетать обстановку.

      – Знаешь, что… Я не виноват, что ты потеряла коронку, хотя тебя это не портит. Понимаешь? Никакой разницы! И не смей меня оскорблять!

      – Осколять? Осколять? Мелусафес! Осколять! Потумать солько, он осколпился!

      – Послусай! Тьфу. Ну себя, тебя. А может, потумаем?

      Дама села в кресло и закрыла глаза, она боялась врачей и предпочитала не смотреть на них, тем более что свет лампы бил в глаза. Дама открыла рот и стала терпеть.

      – Сплюньте, прополоскайте.

      Дама сплюнула, взяла одноразовый стакан с подставки, а рот прополоскала, стакан уронила.