одлобья оглядел безупречный смокинг Вечного администратора.
Тот, видя, что его рабочий костюм оценен чекистом по достоинству, улыбнулся широкой подкупающей улыбкой, а затем сделал наивное лицо и развел руками:
– Дело в том, многоуважаемый Югий Югьевич, что мой папа, дай Бог ему здоговья, всю жизнь жил на одной лестничной клетке с вашим коллегой товагищем Чебгиковым, светлая ему память!
Соломин знал, что рассказ затянется, а поэтому присел в кресло и одобрительно кивнул стоящему перед ним администратору. Ему торопиться было некуда.
– Так вот, каждое утго возле лифта они здоговались. Товагищ Чебгиков говогил: «Добгое утго, Богис Соломонович!», а папа отвечал: «Добгый вечег, уважаемый Виктог Михайлович!» И так много лет подгяд.
– Забавно. И в чем же секгет? – слегка передразнил собеседника Соломин.
– А секгета никакого нет! – развел руками администратор. – Пгосто однажды Виктог Михайлович был не в настгоении и гассегдился на папу. Он гезко остановил его на полуслове и спгашивает: «Что такое? Богис Соломонович! Почему вы каждое утго желаете мне добгого вечега? Или я уже совсем так плохо выгляжу, что вы боитесь не увидеть меня вечегом?»
– А что же папа?
– А папа сделал стгашные глаза. Он замахал гуками и воскликнул: «Ни-ни, догогой Виктог Михайлович! Дай Бог вам долгих лет жизни и благополучия! Я так отвечаю, потому что пги встгече с вами у меня сгазу темнеет в глазах!»
Соломин рассмеялся, а рассказчик, видя, что угодил, снова развел руками и поклонился как заправский артист или, скорее, конферансье.
– Вот так-то, Югий Югьевич.
Соломин перестал смеяться, и администратор Финкель понял сигнал правильно:
– И чем может быть полезен стагый больной евгей вашему всесильному ведомству?
– Как всегда, Яков Борисович. Меня интересуют кое-какие ваши гости. Вот списочек.
Соломин протянул бумагу в четверть листа обычного формата. На нем значились шесть имен и номера комнат. Три на третьем этаже и три на пятом. Яков Борисович читал, шевеля губами:
– Джон Доу, пгедставитель концегна «Шевгон». Майкл Китон, киноактег. Синди Джеффегсон, «Вгачи за миг на Земле». Дэвид Кудгофф, пгофессог, Лондонский Коголевский Унивегситет. Хиго Фуюдзуки, концегн «Митсубиси». И Ив Бонне, налоговый адвокат. Да-а-а. Набогчик интегнациональный. Что же надо сделать с сей компанией гостей нашего отеля?
Соломин улыбнулся краем рта:
– Абсолютно ничего. Специалисты «Мосводоканала» через пять минут подойдут к вам и быстренько проверят, как работает водопровод и канализация у этих уважаемых гостей столицы. По лучшим законам гостеприимства.
Чекист пытливо посмотрел на продолжавшего стоять в легком полунаклоне с листком бумаги в руках администратора:
– Мы ведь должны заботиться о высоком стандарте обслуживания. Не так ли, Яков Борисович?
– Конечно, конечно! – замахал руками Финкель и тут же умело подыграл: – Инспекция, значит, инспекция. Мы обязаны пгедоставлять возможность гогодским службам пговегять испгавность систем жизнеобеспечения и водоснабжения.
– Вот и пгекгасно! – снова передразнил его Соломин, потянулся, хрустнул суставами тренированного тела и прислушался. – А вот и специалисты прибыли, Яков Борисович.
Он поднялся и открыл дверь. На пороге стояли трое абсолютно безликих и, казалось, одинаковых мужчин в спецодежде голубого цвета с одинаковыми чемоданчиками в руках и одинаковыми сумками через плечо.
– Проходите, товарищи! – Юрий Юрьевич сделал приглашающий жест, и кабинет сразу же стал тесноват для трех пусть и некрупных специалистов с их багажом. Яков Борисович поспешил навстречу:
– Пгоходите, пгоходите. Хотя, если вы тогопитесь, мы можем отпгавиться по местам. Сейчас я дам вам надежного сотгудника с мастег-ключом. – Он нажал кнопку селектора и не дожидаясь ответа секретаря выпалил: – Магия, позови мне Сашу, только быстго!
Провал
Полковник Юрий Юрьевич Соломин, профессиональный разведчик старался делать свою новую работу тщательно, но отстраненно и безразлично. Хотя, разница с тем, что он делал буквально пару лет назад, была слишком велика.
Соломин не так давно вернулся из заграничной командировки – очень долгой… длиною во всю прошедшую с момента его выпуска из разведшколы жизнь. И обстоятельства своего возвращения из Великобритании он помнил превосходно.
Сначала посол покрылся багровыми пятнами – от кончика подбородка до макушки. Кровь приливала и приливала к его глазам, щекам, шее, а затем он взревел, как иерихонская труба, и ревел так тридцать восемь минут.
– Позор! Позор на всю страну! Нет! На весь мир! Что скажет министр?! Так вас растак! Как вы могли?! Подставили! Продали! С потрохами! Продали…
Он схватил себя за узел галстука, рванул его в сторону и хрипло, словно индийский слон в сезон засухи, выдохнул.
– Э-э-эх!!! Теперь, в лучшем случае, быстрая и незаметная отставка… А в