разгаре, почему Кораблина торчит в школе? Но Сергеев пояснил:
– У нее квартира служебная во флигеле. Это ж наша старейшая школа, там до революции еще гимназия была городская. Имелись при ней казенные квартиры. Ну, их и сохранили – сделали учительскую коммуналку. На лето, правда, там все разъехались, так что девица одна там сейчас кукует.
Катя шла и глядела только себе под ноги. После тех фотографий ее не радовало ни это тихое солнечное утро, ни шелест лип в Парке труда, ни шаловливый щенок-водолаз, метнувшийся к ней шерстяным колобком от своей зазевавшейся хозяйки.
Катя брела, как она любила говорить, «чеканя шаг», – грозная и неумолимая, как Рок и Судьба (так ей представлялось в ее грезах). И если бы этот ГАД сейчас вот попался ей на пути… О, он бы пожалел об этом! На всю оставшуюся гадскую жизнь пожалел.
Она вспоминала, как на судебно-медицинском языке называлось нездоровое влечение к детям. Кажется, педофилия. Ну-с, господин подонок, ты у нас такой? Ты из тех, кто тайно подглядывает за детьми в щель туалета и душевой кабинки? Ты любитель «Лолиты»?
Она сама впервые прочла этот роман Набокова в университете. В те времена он ее просто заинтересовал: модный, тогда еще полузапрещенный. Во время своей работы следователем она прочла его снова. Прочла и… положила томик Набокова на самую дальнюю полку, где хранились книги, которые она никогда уже не брала в руки. Набоков с тех пор стал абсолютно для нее закрыт. Она знала, что это талантливый, отличный писатель, но… тон «Лолиты» она простить ему не могла. Поработав следователем, поварившись во всей этой каше, щедро сдобренной детскими и взрослыми слезами, Катя слишком хорошо себе представляла, что делал герой романа с той двенадцатилетней девочкой.
Педофилия…
Итак, в Каменске завелся господин педофил. Двуликая тварь с огромным ножом. Кровожадная, жестокая тварь. Какое же сердце надо иметь, чтобы двадцать девять раз погрузить клинок в детское тельце? Из железа? Из камня? Двадцать девять раз он его ударил – получал удовольствие, наверное, балдел, наслаждался его мучениями. Как ТОТ…
Катя вспомнила: аналогичные события происходили и во время операции «Лесополоса», когда ловили Чикотило. Трупы детей, попадавших к нему в руки, находили изуродованными до неузнаваемости.
Тогда тоже ломали голову: зачем он это делает так, а не иначе? Почему наносит столько ран? Почему, нередко, погружая клинок в тело жертвы, ворочает им, вращает?
Эксперты, составлявшие психологический портрет маньяка, высказали предположение: нож воспринимается убийцей как половой орган. Нанесение ран для него – некий оргиастический ритуал, при котором проникающее в плоть лезвие ножа выполняет функцию чудовищного оплодотворителя. «Имитация полового акта, обладания жертвой». Эксперты тогда выдвинули версию, что убийца – импотент. Что впоследствии и подтвердилось.
«Сволочь, какая же сволочь», – она тут же обругала себя: становишься слишком грубой. Не следишь за своими выражениями. Забываешься. А как тут не забыться? Тут и не такими еще словами заговоришь!
В