ыталась понять, нужно ли писать эту книгу. Ведь это будут мои письма тебе туда, где нас нет. Но вот сегодня подружка в кафе на мой сомнительный вопрос сказала – а вдруг ты все забудешь лет в 80? Тогда ты сможешь прочитать и вспомнить. И это дало мне понимание того, чего же я хочу. Я хочу помнить тебя всегда, каждую минуту и в любом состоянии. Поэтому я начинаю.
Любовь – это состояние сердца. И она либо есть, либо нет. Нельзя воспитать любовь. Или придумать любовь. Или создать ее искусственно. Почему я так думала? Может быть, начитавшись разных книжек, которыми было прочувствовано все мое детство и тинейджерский возраст; у мамы была большая библиотека, книжные шкафы до сих пор стоят в ее доме, и я там погружалась в разноцветные миры Стивенсона, Стендаля, Дюма. Чехов, Достоевский и Толстой предлагали мне размышления о жизни, которые уравнивали первых трех романтических писателей, а к ним-то все же и устремлялись мои мысли в большей степени, нежели к русской классической литературе. Я всегда проходила мимо любви. Как-то не получалось совместить в едином целом все и сразу – ум, тело, душу. Со временем я решила, что это разные понятия, и не стоит ждать каких-либо потрясений на этой почве, надо просто выбрать приоритет. В моем случае, разумеется, выбиралась душа. Так что когда мы впервые встретились с тобой, я выходила из арки возле Театрального института, где только что произошло мое бурное расставание с любимым мальчиком. Я помню, что с девятнадцатилетнего горя съела яблоко, выбросила огрызок, который мок в ладошке, и вытерла заплаканные глаза. Подняла их и уставилась точно в твои. Ты стоял на перекрестке Моховой улицы и Моховой улицы. Я говорю «перекрестке», потому что студенты Театрального Института, иначе говоря ЛГИТМиКа постоянно фланировали с Моховой 35 на Моховую 34, и движение там было насыщенным. На кукольном факультете до недавнего времени училась и я, чуть позже объясню, почему и что я имею в виду под «училась». А ты в другом корпусе, на курсе Кацмана, правда, возможно, уже это был курс Малеванной. В общем, подняв свои глаза и встретившись с твоими, я ровным счетом ничего не поняла. Но, как ты потом вспоминал уже в нашей новой жизни, мы просто стояли и смотрели друг на друга. Мы помнили, кто как был одет. Я не помню, в чем была я, ты мне это рассказал потом. А на тебе был плащ денди, пушкинский, серый. И ты спросил, все ли у меня в порядке? И я кивнула. А ты сказал «Ну, ты же здесь бываешь? Я найду тебя». Но дело в том, что училась-то я последний день, у меня развернулась целая история с отчислением, нечестностью педагогини, которую, к слову сказать, тоже отчислили пару лет спустя сами студенты; в общем, я, как всегда, полезла не в свое дело, и была наказана, как максималистка и неприспособленка. Так что я уже знала, что никакого «найду» не будет, я сюда не приду. Не могу же я мчаться ради встречи с мальчишкой, что-то там мне сказавшим, да и мало ли что говорят начинающие актеры начинающим актрисам на перекрестке Моховой и Моховой. А пока в том славном году ты смотришь на меня и говоришь «глазки-то у тебя какие хорошие». А я смотрю, как в замедленной съемке, со слегка съехавшей крышей, и думаю «Этот парень будет моим мужем… через 20 лет…», – и тут же обрываю себя и продолжаю, – «Какая дурь у тебя в голове, Женя! Какая разница, что будет с кем через 20 лет. Это так далеко, что отсюда не видно. И почему мужем? Ты только что рыдала за углом на скамейке. Иди и думай, как будешь жить дальше.» И мы расстаемся, и ты идешь в нужный тебе корпус, а я иду в сторону Гостиного Двора, и мы прощаемся,… чтобы встретиться снова ровно через 20 лет.
II
Звонок раздался в воскресенье, когда, несмотря на выходной, я собиралась на очередную деловую встречу. Звонил мой бывший сокурсник. Мои рекламные способности на Радио РОКС, где я работала на тот момент, похоже, были признаны всеми, темп нельзя было снижать ни в коем случае, и всегдашние мои сутки состояли из бесконечных переговоров. Мелькание людей, привычка видеть, как при обсуждении условий сделки человек напротив считает деньги в уме, складывает и вычитает, затем договора, акты приёмки-сдачи, агентские проценты, креатив, спонсорские упоминания, ролики по 15 или 30 секунд, «почувствуйте разницу», «718—35—88», «спешите слышать». Это положение вещей превратилось в часть обыденности в графике повседневности, но, в общем и целом, меня вполне устраивало, хотя и возникал порой вопрос, нужна ли мне подобная суета. Но ответственность за близких и прочее… Короче, вопрос не решался никак, поскольку был уже решён. В тот день мне тоже должны были позвонить в текучке событий, и, отжимая звонок своей раскладушки, я ожидала услышать кого-то, с кем следовало свидеться; однако на той стороне раздался голос, как я уже упомянула, бывшего сокурсника. Сокурсник этот проявлялся периодически, раз в полгода, и обычно куда-то звал, а я всё не могла ответить взаимностью, как не могла и сейчас.
Разговор поэтому состоялся традиционный и примерно такой:
– Знаешь, приезжай. Мы тут сидим с одним приятелем… Да ты его помнишь… (называет твоё имя).
– Я не помню.
– Нет, ты вспомнишь, если увидишь.
– Прости, я не смогу. Не получается. Нет времени.
(Молчание оттуда)
– Конечно, у тебя никогда нет времени. Ты же звезда