ть выше колен.
В Лондоне, который она покинула каких-нибудь три часа назад, было прохладно, и пиджак пришелся очень кстати, но Эмили не хотела снимать его и в Генуе: ей казалось, что костюм придает ей солидность. Большие зеленые глаза, пухлые губы и аккуратненький, чуть вздернутый носик, которыми ее наделила природа, смотрелись мило, но слишком по-детски, а Эмили хотелось производить впечатление деловой молодой женщины, а не очаровательной глупышки. Однако, когда стюардесса объявила, что температура в аэропорту Генуи – тридцать два градуса по Цельсию, Эмили поняла, что придется пожертвовать солидностью в пользу здравого смысла, и сняла пиджак.
По сравнению с Хитроу аэропорт Генуи казался маленьким, но в нем было все, чему положено быть в современном европейском аэропорту, и, конечно, работал кондиционер. Эмили остановилась возле багажной «карусели». Долго ждать ей не пришлось, очень скоро по транспортеру поехали чемоданы, сумки, саквояжи и прочий багаж пассажиров лондонского рейса. Она не сразу разглядела среди вещей других пассажиров свои, транспортер совершил пару полных оборотов, прежде чем она увидела свой чемодан. Эмили подозревала, что она подсознательно стремится оттянуть момент выхода на улицу.
Выйдя из аэропорта, она словно перейдет некую невидимую, но глубоко символическую черту, за которой для нее должна начаться другая жизнь, и Эмили ждала этого момента с внутренним трепетом, если не сказать со страхом. Но оттягивать неизбежное – встречу с Люком Фарсатти – не было смысла. Хочет она этого или нет, но завещание отца, скоропостижно скончавшегося от сердечного приступа на пятьдесят третьем году жизни, привязывает ее к Люку почти на год или, во всяком случае, до тех пор, пока они вместе не придумают какой-то способ обойти условия завещания.
Эмили вздохнула, поправила переброшенный через руку пиджак, взялась за кожаную петлю большого чемодана на колесиках и решительно двинулась к автоматическим раздвижным дверям, ведущим из здания аэропорта на улицу. Она вдохнула теплый воздух с отчетливой примесью выхлопных газов и огляделась. Никого. То есть народу на бетонированной площадке перед аэропортом было даже больше чем достаточно, например, у самого выхода энергичная стайка японских туристов чуть было не смела Эмили, но никого похожего на Люка. И тут она заметила табличку с надписью «Эмили Лэнсон», которую держал над головой мужчина лет сорока в униформе и в фуражке. Все ясно, Люк прислал за ней машину с водителем.
Эмили испытала одновременно и разочарование, и облегчение. Облегчение, потому что она почувствовала себя, как осужденный, получивший отсрочку приговора, и разочарование, потому что внутренне она уже настроилась на встречу с Люком и теперь ей словно чего-то не хватало. Да и вопрос, который она собиралась с ним обсудить, можно было бы затронуть уже в машине, если бы Люк ее встретил. Эмили пошла к мужчине с импровизированным плакатом, тот, увидев, что она идет к нему, двинулся ей навстречу.
– Мисс Эмили Лэнсон? – спросил он по-английски. У него был приятный итальянский акцент.
– Да, это я. Можно просто Эмили.
– А меня зовут Фредо. Синьор Фарсатти велел мне встретить вас и доставить на виллу Пинья. Сам он не смог приехать, он планировал вернуться к вашему приезду, но задержался.
Эмили знала, что Люку пришлось срочно вылететь по какому-то неотложному делу на Ближний Восток, он уехал в аэропорт сразу после похорон ее отца, Росса Лэнсона. В том, что дело действительно неотложное, Эмили не сомневалась, иначе Люк непременно остался бы на оглашение завещания и, возможно, ей не понадобилось бы лететь к нему в Италию.
Фредо взял у Эмили чемодан и пошел вперед, показывая дорогу к машине. Эмили последовала за ним. Они остановились у темно-вишневого «мазерати». Фредо положил вещи Эмили в багажник и распахнул для нее дверцу переднего сиденья. Сев за руль и вставив ключ в замок зажигания, он первым делом включил в машине кондиционер, что было очень кстати.
Фредо оказался на удивление общительным. Пока они ехали по шоссе, и движение было не слишком напряженным, он успел сообщить Эмили, что эта часть лигурийского побережья называется «Берегом цветов» и, как заправский экскурсовод, стал рассказывать, что им предстоит ехать через Лигурийские Аппенины. Однако позже, когда Фредо свернул с шоссе на более узкую дорогу, он замолчал и сосредоточился вождении.
Дорога, прихотливо петляя, постепенно поднималась все выше, а после перевала стала серпантином спускаться в долину. Наконец автомобиль выехал на зеленую равнину, горы остались позади. Эмили с интересом смотрела по сторонам. Большей частью дорога была обсажена высокими деревьями, но иногда в просвет можно было увидеть дома из золотистого камня, окруженные полями или виноградниками. Через некоторое время Фредо показал на небольшой лесочек, за которым виднелись крыши каких-то строений и две прямоугольные башенки с флюгерами
– Видите башенки вон там, впереди? Это вилла Пинья.
Сердце Эмили забилось чаще, она крепко сплела пальцы рук, чтобы унять дрожь. Она чувствовала себя, как студентка перед решающим экзаменом. Если бы ее спросили, чего именно она боится, Эмили не смогла бы объяснить. Казалось бы, у нее нет повода для волнения,