>
Сущность
Дух
Итак, вы утверждаете, что дух
Сломить способны чувства и желанья?
Что дух их раб, иллюзия пустая,
Возникшая в среде пищеваренья?..
Вы отрицаете тот факт, что смелый дух
Взлетает ввысь над суетой страданий?
Что высший дух смиряет чувства, страсти?
Что дух господствует над телом и собой?
Чувства
Господствует? Ха-ха. Дух и господство!
Что дух? Не чувства ль, вылитые в форму,
Принявшие свой необычный вид?
Нет! Чувства лишь владеют человеком
И плотью, то есть сущностью его.
Что сущность? – то животное начало.
Что дух? – попытка превзойти ее.
Сущность
Смешно, не правда ль, слушать рассужденья
Наивных о величии бытья.
Все то – желание, желание, желанье,
Боязнь животной сущности своей.
Дух!!! О, нелепость выбравшая форму!
О, глупость, порожденная собой!
Все сущность, сущность – все лишь в ней укрыто.
А дух? – ну, право ж, полно глупых слов.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Он не вышел ни званьем, ни ростом.
Не за славу, не за плату –
На свой, необычный манер
Он по жизни шагал над помостом –
По канату, по канату,
Натянутому, как нерв.
…………………………
Он смеялся над славою бренной,
Но хотел быть только первым –
Такого попробуй угробь!
В. Высоцкий
1
Над горизонтом поднимается солнце. Рождается новый день. Рождается Новый день, неукротимый как дух героя. С восходом солнца восходит новый герой, светлый, как солнце, и мрачный, как море, непонятный и противоречивый, как волны.
Рождается новый день.
Тяжелы роды, но еще более тяжела смерть недавно родившегося. Это багровое солнце, медленно и неуклонно скрывающееся за горизонтом. Это холодное, зловещее солнце, предвещающее напряженные сумерки. Сумерки героев.
Наступает ночь…
Ночную тьму прорезает лишь медленно догорающее пламя. Оно неукоснительно уменьшается в размерах, оно вот-вот погаснет.
От пристального взгляда на пламя свечи слезились глаза. Он подошел к окну. Ну почему кругом такая пустота? А ведь сейчас весна. О Боже, в каком он состоянии! Что-то непонятное, давя изнутри, причиняет нестерпимую боль. Нет, надо пересилить себя, надо писать, надо писать. В какую безмозглую тварь ты превратился! Пустота, кругом одна пустота и ничего больше. Пламя свечи гаснет, словно гаснет жизнь. Оно медленно уменьшается в размерах. Еще мгновение и оно погаснет. А потом?.. мрак?.. Как страшно! Но ведь приходят и уходят миллионы, миллиарды? Страшно представить. Надо писать, насколько бы это не было трудно; надо писать пока сам не превратился в груду праха, чтобы затем одним единственным ударом отмести все мелкое и ничтожное. Как тягостно это падение, но рано или поздно надо шмякнуться о землю. Пусть, пусть живут лишь они – эти покорные рабы жизни.
Он прошелся по комнате. Мысли путались. Давно уже он потерял возможность четко и последовательно рассуждать. Все обрывочно, туманно. Горечь, одна лишь горечь. Горечь обид, горечь потерь. И в этой невозвратной дали – образы, искаженные горечью и временем. Прошли времена величайших сомнений, времена надежд и иллюзий. Теперь – пустота и опустошенность. Время стирает все и из дошедших обрывочных воспоминаний не составить вновь жизни.
Черт возьми, вечно что-то мешает, вечно мешает. Всю жизнь мешали. А теперь? ну развей кто-нибудь этот мрак, нарушь тишину. Что вы, оглохли все?! Не надо, не надо совать нос в чужие дела!
Ха-ха-ха, да ты еще и сердиться можешь? Все просто, сногсшибательно просто, вот это-то и бесит тебя. Все просто: есть ты – нет тебя и больше ничего. Нет, так невозможно, так не должно продолжаться, ты должен писать, а то отдашь концы прежде, чем закончишь свой труд. О! если бы его спросили – “Чего же ты добиваешься, чего хочешь напоследок?”, он бы ответил – потрясти до основания застывшее в своем довольстве человеческое сознание.
Он сжал кулаки. Единственная реальная сила, которая у него оставалась – это были его кулаки, это была его плоть, его мозг. Его хотели понять… Что ж, он приоткроет двери своего мира.
2
Обернешься назад – туманная дымка, дымка времени. Сквозь нее едва вырисовываются тени прошлого. Напрягая воображение, силишься дать им законченный вид. Впереди та же дымка и больше ничего. И опять воображение силится найти: что же там, в дымке будущего. И ты стоишь в этой