rong>Колотилина, Зинаида Зинаидовна, его жена, 49 лет
Холмогоров, Сергей, их сын, 25 лет
Михаил Звягинцев, 30 лет
Первое действие
Действие происходит в громадной кухне коммунальной квартиры, где у Колотилиных две изолированные комнаты, по одной у Звягинцева и Анны Павловны.
На кухне две газовые плиты, три стола, шкафчики, табуретки. У свободной стены – колотилинский диван. Окно во двор.
Лето. Пятница. Пять часов вечера. Кухня пуста. Телефонный звонок. Телефон стоит на тумбочке в начале длинного коридора.
Открывается ближняя дверь, Анна Павловна идет к телефону. У нее больные ноги, поэтому ходит с привычным выражением обреченности на лице. Она едва успевает поднять трубку, как открывается дверь, выходит Колотилина из дальней комнаты.
Колотилина (громким голосом). Не берите трубку! Это Сережа!.. (Подходя.) В самом деле! Еле ходит, а обязательно надо выскочить! Просто физиологическое любопытство!.. Але!.. Нет, девушка, это не Анна Павловна! Вы не туда попали! (Кладет трубку, Анне Павловне.) Так это вас спрашивали! Что же вы молчите? То бегает со скоростью света, а тут вдруг язык проглотила. Теперь ждите.
Удаляется по коридору в комнату.
Телефонный звонок.
Анна Павловна (закрывая трубку ладонью, с опаской глядя вслед Колотилиной. Вполголоса.) Але, я слушаю, это ты, Маша?.. Надо было телеграмму… Нет, а это лучше на десятом троллейбусе… Да что ты! Ни в коем… Не думай даже – на такси! Это же… господи, да завезет куда-нибудь… Или назначит такую цену, а у меня пенсия только в среду… Но я же перед твоей мамой… Маша!.. И осторожней переходи улицу!.. Але!.. Але!..
Смотрит на трубку, кладет ее, остается ждать нового звонка, переминается с ноги на ногу. Затем приносит из кухни табуретку, садится у телефона.
Колотилина выходит из комнаты, идет на кухню. Проходя мимо Анны Павловны, неодобрительно качает головой.
Анна Павловна (вслед, оправдываясь). Вот – разъединили.
Колотилина (входит на кухню, нюхает увядшие цветы на столике, затем еще раз нюхает. И еще раз. И решительно выбрасывает их в ведро. Громко). Вы как будто что-то в этом понимаете – разъединили! Все говорят, и вы за ними повторяете. И не думаете, что говорите. Как могут разъединить? Ну, как? Разъединить может только человек, а там стоит – автомат! Ему наплевать на то, что вы там говорите. Сами нажали на рычаг, а теперь кто-то вам же и виноват.
Оглядывает кухню, как полководец. Снова идет по коридору к себе в комнату.
Колотилина. И не занимайте долго аппарат, Сережа может позвонить. (Проходя мимо телефона, проверяет, как лежит трубка. Останавливается.) А еще – трубку не положат, кинут ее, как попало, а потом телефон отключают. Отключают, а потом иди им, доказывай, что ты не козел. Пришлют телефониста, кто ему будет доллары давать за то, чтобы снова подключил? Колотилины будут давать, кто еще! Колотилины богатые. А что? Можно трубку швырнуть, как попало, можно на кухне сидеть с утра до вечера, свет жечь! Конечно, если нечего делать, так от скуки-то, на пенсии сидя, человеку бог знает что может в голову прийти! Он же от безделья как балованный ребенок становится!..
Пока Колотилина все это произносит, Анна Павловна, мелко кивая, соглашаясь, относит табуретку на кухню и скрывается в своей комнате.
Колотилина, уже с полным удовлетворением оглядывает коридор и кухню, удаляется.
Затемнение.
Вспыхивает более яркое освещение, был как бы пролог.
Входят Маша и Анна Павловна.
Анна Павловна. Я не знаю, Машенька, я уже ничего не знаю, не понимаю в этой их жизни ни одного слова…
Маша. Ладно. Это я сама завтра… Когда я ехала в поезде, тетя, то все два дня меня терроризировали новые русские, старые русские, чеченцы, фолклендцы, жители Мальдивских островов – все требовали телефончик, телефончик, телефончик! Но я никому не дала ваш номер. Ни одному индусу.
Анна Павловна. И правильно! И не надо никому давать! Потому что соседи ругаются. Ах, Машенька, твоя мама…
Ставит чайник на газ.
Маша. Моя мама была в таких слезах, когда провожала меня, в таком дезабилье… Вы случайно французский не зацепили по молодости лет?
Анна Павловна. Французский? Какой французский? Язык ты имеешь в виду? Маша. Да, конечно. Вам известно такое словцо – дезабилье?
Анна Павловна. Нет, Маша. Мы уже изучали немецкий.
Маша. То, что пригождается, то и надо изучать. Вожди мудры! Мудры чадры! Ветры кудры!
Анна Павловна. Что ты?.. О чем ты говоришь?..
Маша. Репетирую. (Пауза.) Надо бы знать, тетя, такие вещи. Театральный институт, то бишь академия, здесь один-одна. Как река Нева. Правда, я слышала,