му у него с малых лет привычки не было. Ну и жил кое-как, бедно: что легко добудет, то еще легче и прогуляет.
Всего имущества у Ермошки была одна коровенка, так, ледащая; где-то он ее раздобыл – попросту, должно быть, уворовал, пустил в стадо, да и забыл про нее. Вот он мудрил-мудрил, обманывал-обманывал, мужики, его односельцы, раз собрались на сходку и порешили: прогнать плута Ермошку вон из общества, чтоб и духом его в деревне не пахло, – очень уж он всем опостылел. Ермошка говорит: «И чудесное дело, давайте мне паспорт. Я и сам уйду; чего тут от вас, голяков, наживешь. Да корову мою подайте!» Вишь, вспомнил про корову.
Выдали ему, чего он требовал, и выгнали. Идет он большой дорогою, куда глаза глядят, и забрел к обеденной поре в большое село. Есть Ермошке хочется, купить не на что, а корову продать жалко: думает как-нибудь схитрить и хороший барыш с нее получить. Вот высмотрел он, что в какой-то избе одна баба у печи возится, а мужиков никого нету, и зашел. Бабу легче, мол, обмануть.
«Здравствуй, – говорит, – тетенька; покорми дорожного человека». Дала ему баба хлеба кусок: «Больше ничего нету». А плут Ермошка носом чует, что от печи жареным гусем пахнет. Вышел на двор, раздергал в стогу сено и говорит бабе: «Тетенька, а тетенька, пойди-ка взгляни: скотина твое сено как раздергала». Баба вышла, а он в печь – стащил со сковороды жареного гуся, на место его какой-то старый лапоть положил, гуся сунул в мешок, что за спиной нес, и сидит, хлеб жует. Поправила баба стог, вернулась в избу и вздумалось ей – такая веселая была баба – загадать Ермошке загадку насчет того, что она его гусем провела: «А что, – говорит, – дорожный человек, знаешь, что в городе Печинском, на селе Сковородинском, есть начальник Гагатей Гагатеевич Гусеев?» «Как не знать! Только он теперь уж не там: его в Сумин город, в село Заплечанское, перевели. А на его место Липана Плетухановича. Лаптева поставили», – отвечает Ермошка. Сам за шапку да из избы вон.
Идет Ермошка дорогою, гуся съел и выглядывает, где бы заночевать. Вдруг догоняет его богатый мужик из ближнего села. «Откуда и куда, добрый человек, идешь?» – спрашивает. Назвал Ермошка свое село. «А иду теперь, – говорит, – в село Небывалово Незнамовской волости. Знаешь?» «Нет, не знаю. Что ж, у тебя там родные?» «Какие родные! – отвечает Ермошка. – В прошлом году из нашего села туда девку замуж отдали; может, на крестины не попаду ли, так либо пива напьюсь, либо подерусь…» «Ну, – говорит мужик, – по верному же делу ты идешь. А я вот ходил работника себе искать: луг у меня есть дальний, так скосить бы надо, да горячее теперь время, не нашел». «Что ж, – говорит Ермошка, – давай, хоть я тебе подсоблю, мне торопиться некуда. А почем положишь?» Сторговались по целковому за день.
Дома у мужика Ермошка поужинал, переночевал; а наутро рано послал хозяин его с другим работником дальний луг косить. Приехали они. «Ну-ка, Господи благослови, примемся косить», – говорит работник. А Ермошка ему: «Эх ты, голова! С дороги да прямо за работу. Сперва надо отдохнуть». Легли, отдохнули. Работник встал, будит Ермошку. «Полно, брат, спать, косить пора!» – «Что ты? Вперед надо пообедать. Голодному какая работа». Сварили кашу, поели. «Ну, – говорит Ермошка, – после обеда надо соснуть маленько, это уж у всех христиан так водится». Прошло часа три, Ермошка спит да спит. «Вставай, – будит его работник, – пора за работу!» «Работа, брат, не волк, в лес не уйдет, а вот полудничать пора – это верно. Вари-ка кашицу. Да знаешь, брат, – говорит Ермошка, – клади-ка крупу сразу и на полдник и на ужин. Заодно сейчас поужинаем, а после примемся за работу». Вот как пополудничали они да поужинали, работник опять за свое: «Давай косить». «Ну, поглядите на этого дурака! – говорит Ермошка. – Где это видано, чтобы после ужина работали? После ужина все христианство спит». Завалились они спать, проспали до утра. Будит работник Ермошку. «Вставай, примемся за работу!» Ермошка поднял голову, поглядел кругом и говорит: «Гляди, роса какая; разве можно по ней косить? Подождем часок, подсохнет роса, тогда и примемся». Повернулся на другой бок и захрапел; «не хочется работник, – росы нету, возьмемся-ка.» – «Чего еще! Випроснулись – а солнце уже высоко». «Ну, брат, – говорит работник, – росы нету, возьмемся-ка» – «Чего еще! Видишь, как солнце печет, много тут накосишь. Пусть жара спадет; тогда как примемся косами махать, сразу всю траву скосим. А теперь уж обедать время, станови-ка котел да вари кашицу!»
Так-то Ермошка с работником целых три дня и провалялись. Ровно ничего не сделали, только запас весь приели. «Ермолай, а Ермолай, – говорит работник, – больше запасу нет, чем кормиться будем?» – «Ну, коли есть нечего, надо домой идти». – «А что хозяину скажем?» – «Говори, знай, за мной».
Пришли к хозяину: «Неужто все скосили?» «А то я оставлю, что ли? – говорит Ермошка. – Ведь я какой работник, за десятерых сойду. Давай-ка, хозяин, расчет; мне идти пора». Мужик был скуповат, отдал Ермошке за три дня два с полтиной. «А полтинник, – говорит, – за прокорм твоей коровы». Давай Ермошка спорить да ругаться. Нет, не отдает мужик полтинника. Забрал Ермошка свою корову, остановился под окном у мужика и говорит: «В последний раз прошу, хозяин, отдай мой полтинник. Я бедный человек, а мы, бедные, за вас, богачей, перед Богом молельщики». «Сказано, не отдам!» – «Ну, коли так, я на небо взгляну, руку протяну, Бога вспомяну: как стояла