о том, как ей повезло, что она избежала подобной незавидной участи.
София немножко поплакала, утерла слезы и напомнила отцу, что никогда не читает романов. Но протестовать она не стала. Напротив, ей было настолько приятно сознавать, что отец воззвал к ее здравому смыслу, предоставив решать самой, что она согласилась с ним без возражений и истерик, хотя и не без некоторой грусти. Она заверила его, что и думать забудет об этом ирландском джентльмене, или кем он там был на самом деле. Лорд Графтон ласково похлопал ее по плечу, проникшись чувством благодарности к дочери за столь явное проявление здравомыслия.
Тем не менее перед глазами у нее то и дело вставали те волнительные моменты в оранжерее, поцелуи и ощущения, ими порожденные. София стала смотреть на кандидатов на свою руку в новом свете, воображая, каково это – целоваться с ними. Едва ли это будет столь же захватывающее впечатление, как с ирландским джентльменом, подумала она, но все-таки решила проверить себя, целуясь с наиболее вероятными женихами. Но ни один из ее экспериментов не вызвал в ней тех головокружительных ощущений, какие ей довелось испытать с ирландцем, а некоторые из мужчин и вовсе были шокированы смелостью Софии, что быстро отбило у нее охоту продолжать эксперименты, и она решила поставить на этом точку. К удивлению всех, кто проявил интерес к возможному обручению Софии, ее первый сезон в свете не принес результата.
А леди Бернхэм была раздосадована и встревожена куда сильнее лорда Графтона. Она порицала пристрастие Софии к увеселениям, танцам и красивым нарядам в ущерб духовным материям. В глубине души она полагала, что позволить девушке выйти в свет – это то же самое, что показать племенную корову стаду быков, а в случае с Софией корова была не просто племенной, а еще и с золотым колокольчиком приданого на шее. Впрочем, чтобы выдать крестницу замуж, увезти ее подальше от Лондона и его искушений, заставить Софию сосредоточиться на доме, муже и семье, как и подобает порядочной женщине, все средства были хороши. Не говоря уже о том, что, выйдя замуж и поселившись в сельской местности, София в силу своего положения получит возможность увести духовную жизнь своей деревни и прихода в Сассексе в сторону от высокого англицизма. И для этой цели в качестве свадебного подарка леди Бернхэм намеревалась вручить Софии книгу евангелических проповедей.
Она без устали напоминала лорду Графтону, что в прежние времена, когда сама леди Бернхэм была совсем еще юной девушкой, помолвки устраивались совершенно по-другому: родители брали на себя ответственность представить достойных молодых людей друг другу дома, в приватной обстановке, и браки заключались, если можно так выразиться, не на виду, а за кулисами.
А еще София имела насчет мужчин собственное мнение, наличие коего во времена молодости леди Бернхэм было бы сочтено свидетельством дурного воспитания, и леди Бернхэм заметила, что ее отцу совершенно необязательно поощрять дочь еще и в этом. Выслушав ее, лорд Графтон расхохотался.