однако считалось не лишним попытаться раскрыть эту загадку. Вдруг в ответ богатство привалит или хотя бы сотня жетонов. Журнал состоял из единственной записи с одинокой картинкой, на которой красовалось:
ħθ°Ǝ!
Люди в комментариях предлагали кучу вариантов расшифровки формулы, но никакой реакции не следовало. Много было откликов и о том, что это бессмыслица. Что первый символ – из квантовой физики, последний – из математической логики, а средний может означать вообще что угодно. Серега в свои двенадцать и о той, и о другой науке имел самое смутное представление, поэтому решил спросить деда Антона. Тот много колесил по свету, собрал огромную библиотеку и, пожалуй, мог бы что-то подсказать.
И вот теперь, увидев формулу, дед Антон практически завис. Как компьютер иногда.
– Дед, – решился наконец Серега. – Ну, что это? Знаешь?
Очнувшийся было дед Антон уставился куда-то в дальний конец комнаты и снова замер.
– Деда! – настойчивее сказал Сергей.
– Думаю, это зашифрованное послание, – сказал тот.
– И что оно означает?
У деда сделалось странное лицо.
– Хочешь загадку? – спросил он вдруг. – В каком детском стишке зашифрован принцип неопределенности Гейзенберга?
– Я не знаю, – обиженно сказал внук. – При чем здесь это?
– А я тебе расскажу, – сказал дед. – Да и сам заодно вспомню.
Постоянная Планка. Крым, 1973, май.
Ливень превратил жаркие южные сумерки в преждевременную ночь. Фары грузовика едва освещали ближайшие метры расползшейся грунтовки. Антон зябко привалился к стеклу, тоскливо размышляя о том, что будет, если они застрянут здесь, на безымянной дороге в нескольких километрах от Коктебеля. Тут и днем машину проблематично встретить. А уж ночью…
Василич беззаботно крутил баранку и без умолку болтал. В основном про то, какие здесь плохие дороги, и про различные случаи, связанные с этим обстоятельством. Как правило, несчастные. Ему, похоже, эти байки парадоксальным образом добавляли оптимизма. В отличие от Антона.
Когда в одной из историй автомобиль, пилотируемый очередным чайником, занесло прямо в расселину, рассказчик так увлекся, что повернулся к Антону и начал оживленно жестикулировать у того под носом. Тут же что-то бахнуло о бампер грузовика и улетело во тьму. Василич в панике ударил по тормозам. Антон невольно восхитился – опытный водитель вырулил из неминуемого заноса, словно ехал по твердому асфальту. Машина остановилась.
Василич мгновенно переобулся в свои болотники и плюхнулся в грязь. Антон, чертыхаясь, тоже вылез из кабины, мысленно прощаясь со штанами, – его сапоги были слишком коротки для такой погоды.
– Что это было?! – спросил он. Из-за дождя приходилось почти кричать.
– Да хрен его знает! – крикнул в ответ Василич. – Я боюсь, не человек ли!
– Откуда тут люди?!
– А больше некому! Об кабана мы бы разбились на хрен! Да и нет их здесь. Лисицу с барсуком переехали бы просто! Разве что подпрыгнули они от неожиданности.
Спохватившись, Василич всунулся обратно в кабину, вытащил фонарь и шагнул в темноту. Антон пошарил по карманам. Фонарик был и у него, но маленький, слабый, для крымских полей не приспособленный. Толку от него никакого. От кабины грузовика света больше.
Битый час месили они грязь по обе стороны дороги, но ничего так и не нашли. Решили вернуться утром – Василич бросил треугольник, чтобы отыскать место, – и молча поехали дальше, усталые и насупленные.
Владлен, мрачный и небритый, все еще ждал их у входа в гостиницу. Шепнув что-то консьержке – та подняла было шум из-за грязной одежды, но умолкла, – он повел их по лестнице наверх.
– Мало мне сегодняшних проблем, вы еще пропали, – пробурчал он, поднимаясь.
– Что за проблемы? – спросил Антон.
– Артемьевы сына младшего спохватились на ночь глядя.
– Сколько лет сыну?
– Семь.
Василич остановился. Спросил непривычно высоким, срывающимся голосом:
– А живут они где?
Владлен посмотрел на него и тихо, обреченно выругался.
На этот раз поле топтали два десятка человек. До самого утра. Прочесали все вокруг треугольника Василича едва ли не на километр. Но никого не нашли.
– Точно здесь было? – спросил Владлен.
– Точно, – сказал Антон. – Белое что-то. Светлое. Под семилетнего пацана подходит.
– Он это, – прошептал Сергей Артемьев. – Мишка. Желтая куртка у него была.
Выглядел он плохо. Непризнанный гениальный физик, которого курировало начальство Антона, был до предела истощен и вымотан. В сочетании с его худобой и ростом выглядело это жутковато.
– Был бы он, остался бы здесь, – возразил Владлен. – Идите домой. Поспите чуть-чуть. И возьмите с собой Антона. Пустите его в дом, пусть посмотрит, может быть, увидит что.
– Он