князья, президенты, императоры, властелины, потом были какие-то экономические блокады, эмбарго, потом кто-то обещал построить новый прекрасный мир, а кто-то обещал конец света.
Это было давно…
Кажется – в прошлой жизни…
Потом была война кого-то с кем-то, я не знаю, кого и с кем, я не мог разобраться, я не думал о политике, я строил города. Потом три величайшие империи перестали существовать, а остальные лежали в руинах. Тогда-то я и спохватился, но спохватываться было уже поздно. Я ходил по городам, я собирал наполовину одичавших людей, я выстраивал новые дома из руин, строил стены, чтобы ветер пустыни не высушил пашни.
Тогда еще по планете ходили какие-то поезда, и я помню, как рельсы и пневмолинии останавливались одна за другой, и небо опустело без крылатых машин. Я помню, как набирал номера, по которым уже никто не отвечал, как заходил на чьи-то сайты и читал, что последнее обновление было полгода назад.
Уже тогда под ликом городов виднелись руины.
Здесь были города.
Кажется, бесконечно давно – здесь были города.
Редкий воздух жжет мне легкие, и не верится, что когда-то здесь можно было дышать полной грудью…
Я остановился на широкой равнине – здесь будет храм. или дворец. Что-то фундаментальное, величественное, огромное, что переживет века. Какие-нибудь колонны, купола, арки, золото, много золота, или нет, лучше серебра, оно будет сверкать под синим солнцем.
Сегодня я и начну строить. Нет, не храм, сначала дома, много домов, потом выложу в Интернете объявления, квартиры на Астарте. Недорого. Через каких-то двести лет можно будет встречать первых поселенцев, у меня уже будет готов город для них.
Двести лет – срок немалый.
Но я доживу…
Я должен дожить, у меня нет другого выбора.
Я остановился на широкой равнине, посмотрел на руины храма. Странно, что этот храм держался до последнего, когда уже все рухнуло, погубленное сдвигами каких-то плит, про которые никто ничего не знал.
Тогда уже никто не сомневался, что это конец, конец всему, конец нашему миру, который мы так долго строили, конец городов, конец цивилизации. Тогда уже по планете катилась волна эпидемий, я даже не знал, что это было, чума, туберкулез и проказа вместе взятые, что-то жуткое, сжигающее человека изнутри. Это было лет пятьдесят назад, и все-таки как в прошлой жизни, когда мы собрались на окраине когда-то величайшего из городов, еще надеялись выжить, начать все сначала. Нас было около двухсот, и я по очереди закрывал глаза им всем, и по очереди зарывал их всех в землю и ставил кресты.
Кажется, вечность прошла…
Это было лет пятьдесят назад…
Я покинул развалины храма, поднялся на холм.
Я встретил его на вершине холма.
Даже испугался, никак не ожидал, что увижу здесь человека, просто не могло здесь быть человека. Но он шел мне навстречу, невысокий, изможденный какой-то, глаза ввалились, горят огнем, как будто человек тяжело болен.
Он тоже увидел