же вокруг собрались однорогие козлы и стали неистово топтать несчастного хищника, который, в общем-то, был уже мёртв. Дикий рёв козлов прокатился по Горам жутким эхо. Ирвальд равнодушно смотрел, как горные обитатели выплёскивают свою ненависть, растаскивая тело врага на куски. Он видел это сотни, если не тысячи раз.
Что действительно было забавно, так это молнии. Княжич дивился, как такой крошечной пташке удавалось оставаться в живых после столкновения с огромных орлом, а после ещё хватало сил овладевать несколькими самками? Вот это действительно впечатляло.
Небо постепенно заволакивали тучи, солнечный свет начал таять, уступая место пасмурной полутьме. Таковы были южные склоны Гор.
Ирвальд вдохнул влажный грозовой воздух, подставив лицо навстречу ветру, треплющему его длинные пряди. Хорошо…
Прямо на него надвигалось облако – небольшое, иссиня-чёрное, тяжёлое от дождевых вод. Приблизившись почти вплотную, облако преобразилось, приняв очертания высокой сухощавой фигуры владыки, парившей в небе среди молний, будто на воздушном ковре. Через несколько мгновений облако растаяло.
– Отец, – пробормотал Ирвальд и задумчиво потёр подбородок. Что ему понадобилось так срочно?
Пожалуй, он не поедет домой, хотя очень хотелось искупаться в пещерном озере и смыть с себя запах Топчанки. Но отец не так уж часто являлся ему в грозовом облаке. Пожалуй, всего лишь раз. Тогда ещё не было перемирия между владыками Гор и Песков, и отец призывал его к битве. Что на этот раз?..
Ирвальд развернул скакуна и стремглав полетел к нижним пещерам.
Глава 2
Князь Мораш выглядел неважно. Глубокие морщины беспощадно избороздили кожу вокруг глаз и стянули уголки рта, делая его похожим на старую рваную рану. Волосы ещё не до конца побелели, но уже заметно потускнели и сбивались в клочья. Плечи, и без того худые, утонули в княжеской накидке.
Мораш неумолимо старел, и с каждым годом это становилось заметнее.
Ирвальд не мог спросить у отца, сколько ему лет – у владык это было не принято. Считалось, что от рождения до погребения в водопаде Забвения зима сменяет лето ни много ни мало – восемьсот раз.
Ирвальду исполнилось сто тридцать семь. Почти юноша по меркам владык.
– Здравствуй, сын мой, – Мораш потянулся чуть дрожащими костлявыми пальцами, чтобы обнять плечи Ирвальда и поприветствовать его касанием лба.
На каждой руке владык было по четыре пальца, увенчанных крепкими, как алмаз, когтями. Мизинец представлял собой тонкий острый шип, легко пробивавший даже камень. Благодаря шипам и когтям, а также удивительной гибкости владыки могли взбираться с неимоверной скоростью по отвесной скале, бегать по потолку пещер, а также наносить противнику смертоносные удары с лёгкостью, с которой иные убивают мух. Поэтому вряд ли в долине нашлось бы много смельчаков, способных бросить им вызов и прожить при этом дольше, чем несколько последующих мгновений.
В обычное время владыки предпочитали