как самооскорбление,
Как обман и светопреставление.
Жили меня со свету – не сосжили,
Проклинали злобно – не допрокляли,
Ворожили, да не заворожили,
Заклинали ведьмы, да не закляли.
И остался жить, и до сих пор живу,
Вроде как во сне, а впрочем наяву,
Наважденьем бедствий подгоняемый,
Непрощенный и непонимаемый.
11.10.1983
* * *
Воскресни, память о былом,
Восстань из тленного забвенья
Хмельная дива вдохновенья,
Приди, желанная, в мой дом!
Тебя я жду, и уповаю
Лишь на пришествие твое,
И тело бренное свое
Тебе, божественной, вверяю.
Возьми, испепели его
Мятежной юности пожаром,
Срази безжалостным ударом
Клинка стального своего,
Но не оставь томиться в скуке
И в прозябанье увядать.
Оно не в силах больше ждать
И слез поток тому порукой.
Какое счастье лицезреть
Гнев необузданной природы,
Сей миг неистовой свободы
В стихах своих с восторгом петь,
И самому мечтать, хотеть
И верить в дивные свершенья,
И окунаться в упоенье
В мир грез, и весело гореть!
О, чудный миг страстей кипенья,
Вернись в покинутую плоть,
Иначе ей не побороть
Дух смертоносного презренья,
Вернись и дай ей силы жить,
Освободи ее из плена
Души безвременного тлена,
Дай слезы горя осушить!
16.10.1983
* * *
О, сколько сладостных мечтаний
Бесследно мимо пронеслось,
Им нет цены, как нет названья,
Тому, что так и не сбылось.
Увы! Мечты невозвратимы,
Как счастья скоротечный миг,
Как нежность брошенной любимой,
Как так и нерожденный стих.
Они уносятся незримо
В мир несвершившихся надежд,
Там нега сторожит ревниво
Их многокрасочный кортеж.
Несуществующею нитью
Желанья сокровенных снов
Воображенья перипетьи
Плетутся волею богов.
Они нисходят благодатью
На помутневшие глаза,
В которых скорбь лежит печатью
И стынет горькая слеза.
Увы! Недолог миг блаженный,
В многообразье суеты,
Действительностью освященной,
Мрут невесомые мечты.
И их уносит вихрь беспечный
Тревог и будничных забот
В мир несвершений бесконечный,
Где только светлое живет.
17.10.1983
* * *
Телефонный звонок потревожил
Тишину одинокого сна.
Трубку поднял… В ответ слышу то же –
Тишина, лишь одна тишина.
Где же ты, неизвестное сердце,
Как и я, одиноко грустишь;
Твой диагноз – любви инфлюэнца,
От