Полина Флер

Поцелуй василиска


Скачать книгу

нсы, новую васильковую блузку и ботильоны на каблуке, из сумочки, как назло, вываливались конспекты и шпаргалки, по телефону визжала суматошная Юлька:

      – Маш, ты где? Я тебя на остановке уже пятнадцать минут жду!

      – Бегу, Юль. Бегу и падаю, – ответила я, запнувшись о ступеньку и действительно едва не упав носом в лужу.

      – Не будет через пять минут – я еду, – сказала Юлька и сбросила вызов.

      – Смотри, куда прешь! – заверещала противная тетка с мелкой собачкой на поводке.

      Я притормозила, пытаясь сделать сразу два дела: не выронить телефон и разминуться и с теткой, и с собачкой: мелкий той-терьер в синем комбинезончике облаивал меня, прилежно роя задними ногами газон.

      – Простите, – буркнула я.

      Тетка прощать не собиралась и продолжала на пару с собакой облаивать меня в спину:

      – Прет, понимаешь, глаза вылупив! Куда с утра пораньше? Развелось проституток, приличным людям не пройти! Ишь, вырядилась! Змеища!

      Я отмахнулась, пытаясь до ушей натянуть воротник. Моросил противный весенний дождик, а зонтик я конечно же не взяла. Да тут до остановки недалеко: обогнуть панельную «свечку» можно напрямик, через газоны, лавируя между бесконечными иномарками, там и сям припаркованными вдоль бордюров.

      Снова затрезвонил телефон. Ну неужели нельзя подождать лишних пять минут?! Юль, да бегу я! Вон уже и остановку вижу. Телефон не унимался, действуя на нервы, как и мелкая морось, капающая за воротник. Хотела удачный день? Получи, Маша, и распишись.

      Не сбавляя шага, я принялась расстегивать сумку. Телефон, завалившись под конспекты, раздражающе звенел и звенел. А вдруг это Артем? Я заулыбалась, вспоминая вчерашний разговор. Скорее бы выходные, сходили бы с ним в кино, а потом… В груди потеплело, когда я подумала, что будет потом. Наконец нащупала телефон и увидела, как от остановки Юлька машет мне рукой.

      – Иду! – крикнула я и шагнула на дорогу.

      Летящую «Приору» я заметила в последний момент, но сделать ничего не успела и почувствовала удар. Такой сильный, что все внутри сжалось и оборвалось. Сознание я потеряла еще до того, как ударилась о землю…

      Я очнулась от влажных прикосновений ко лбу, щекам, подбородку. Почему так темно и холодно? Я уже умерла или еще нет? Уберите это!

      – Уберите, – простонала я, отводя чью-то руку.

      Веки тяжело открывались, тусклый свет лился от изголовья, неприятный и желтый, в нем плавали пылинки, и очень хотелось чихнуть. Я сморщилась.

      – Герр доктор, она очнулась.

      Голос похож на Юлькин. Я снова застонала и попыталась пошевелиться, но тело слишком слабое, голова дурная, боль тупо засела в затылке.

      – Нюхательную соль, скорее.

      Я что-то замычала, пытаясь позвать Юльку. В желтом свете расплывались силуэты, пахло лавандой и накрахмаленным бельем. Под нос сунули какую-то склянку. Резкий запах заставил меня откинуть голову, и я все-таки чихнула.

      Голова отозвалась звоном и гулом, зато силуэты обрели четкость, и я увидела склонившееся над собой лицо мужчины с пушистыми бакенбардами.

      – Сколько пальцев видите, фройлен? Сколько пальцев? – Его рука тряслась перед глазами, пальцы двоились.

      – Три? – наобум предположила я и испугалась своего голоса, слабого и больного.

      – Верно, – с удивлением ответил мужчина и выпрямился. – Жюли, душечка, не стойте столбом. Поменяйте розовую воду и принесите чистое полотенце. И скажите фрау, что фройлен Мэрион очнулась.

      – Слушаюсь, господин доктор. – Девушка в простом коричневом платье и белом фартуке изящно присела, склонила темноволосую головку и выпорхнула из комнаты.

      – Что со мной? – спросила я, едва ворочая языком.

      Где я вообще? В больнице? У кого-то дома? Наверное, все-таки дома, и дом этот очень богат, на потолке лепнина с крылатыми херувимами, на окнах слегка раздвинутые шторы, тяжелые и лиловые, в тон нежно-лавандовых обоев, лампы не горят, кроме одной, той, что над моей кроватью. Мужчина с бакенбардами присел на краешек, погладил мое колено через шелковое, тоже лавандовое одеяло.

      – Успокойтесь, фройлен Мэрион, вам нельзя волноваться после такой тяжелой болезни.

      – Какой болезни? – Я выпростала из одеяла руку и вздрогнула – такая она худая и анемичная, венки просвечивают сквозь фарфоровую кожу, а на пальце – золотое колечко.

      Но я не носила золото!

      – Вашей болезни после того, как вы упали с лошади и ударились головой, – терпеливо пояснил доктор.

      У него был мягкий голос и полноватые руки, костюм какой-то старомодный, коричневая в полоску тройка и золотая цепочка часов, тянущаяся через живот.

      – Разве меня не сбила машина? – спросила я.

      Доктор грустно улыбнулся, заглядывая мне в лицо.

      – Бедное дитя. Вы заговариваетесь, вы в бреду, но я обещал его сиятельству, что к свадьбе вы полностью поправитесь. А вот и Жюли.

      Уже знакомая мне девушка