о обычно отправлял в дальний космос воплощать свои проекты.
– При всем уважении, – твердо заявила Светлана. – Я не гожусь на должность смотрителя зоопарка.
Доктор У тяжко замолчал, обдумывая доводы, которые не задели бы ничьего самолюбия.
– Вы ставите всех нас в ложное положение, Светлана Ахметовна, – вмешался Иван Андреевич Глумов, директор Российского космического агентства. – По результатам глобального опроса…
Светлана закатила глаза:
– О-о, час от часу не легче!
Глаза были большие, безупречно голубые, в обрамлении таких густых ресниц, что казалось, будто те растут в два ряда. «Где мои полсотни лет», – невольно подумал директор Глумов. Вслух же сказал:
– Опрос проводился как среди специалистов в области астронавтики, так и среди обычных граждан. Во всех странах, на всех континентах. У вас не должно быть сомнений в его авторитетности.
По лицу Светланы можно было понять, что сама вменяемость всех присутствующих в штаб-квартире COSPAR сановных лиц вызывает у нее громадные сомнения.
«Не понимаю, что все в ней находят, – думал доктор Уларапу. – Бледная, круглолицая. Волосы, как из соломы. И характер! Такого скверного характера нет ни у кого из моих заместителей. Хотя…» Родители президента всю жизнь прожили в самом сердце Австралийского континента, его ближайшие родственники и по сей день отказывались покинуть окрестности Дарвина. Доктор У был первым коренным австралийцем на столь высоком посту. Поэтому у него были своеобразные представления о женской красоте. При виде ожесточенного, в пятнах от сдерживаемой ярости, Светланиного лица доктор У не испытывал уже прежнего восторга от всей этой затеи. «Профессионалы высшей пробы, – думал он обреченно. – Сильные, упрямые, самодостаточные. Они лучше любого из нас знают, что такое идеальный экипаж. Найди пять идеальных команд, возьми из каждой самого лучшего, помести в замкнутое пространство, и получишь мешок с дикими кошками. Или зоопарк, как справедливо заметила эта бледнолицая леди. С открытыми клетками. Они сожрут друг дружку».
– Это очень ответственное задание, – сказал доктор У, борясь с неодолимым желанием отвернуться к стене. – Быть может, самое ответственное в вашей богатой событиями жизни. Не знаю, надолго ли потомки запомнят эти ваши межпланетные прыжки. Потомки вообще имеют склонность забывать незначительные факты…
Директор Глумов глядел на него как на идиота. «Если вы, сэр, желали все испортить, – читалось в его глазах, – вам это блестяще удалось».
– Миссия «Гиппарх» – это билет в историю, – уныло закончил доктор У.
– Нет, – повторила Светлана. – Прошу рассмотреть другие кандидатуры.
– Человечество выбрало вас! – сказал доктор У отчаянным голосом.
– Человечеству стоило узнать и мое мнение, – лязгнула Светлана. Металлические нотки в женском голосе казались инородными телами, титановыми стяжками в живой плоти. – Я свободна?
Директор Глумов тяжко вздохнул. Ему не нравилось то, что он собирался сделать, но новоиспеченного президента следовало выручать.
– Светлана Ахметовна, я могу просто приказать.
Строптивая дамочка стояла перед ними по стойке «вольно», заложив руки за спину и уставясь в пол. Как нашкодившая гимназистка на педсовете. Острый носик под русой челкой покраснел, губы дрожали. «А ведь она сейчас разревется!» – с ужасом подумал Глумов. Он-то опасался, что Светлана сорвется и покатит всех присутствующих, невзирая на чины, черным русским словом. По слухам, за ней такое водилось. Но что срыв может обернуться простыми бабьими слезами, он предвидеть не мог.
– Выбор невелик, – продолжал Глумов, сознавая себя последней сволочью. – Отставка, досрочная пенсия… Или частные компании. Как вам такая перспектива?
– Ну-ну, директор, – попытался было вмешаться доктор У. – Зачем же обострять!
– Не хочу приказывать, – сказал Глумов. – А вы не хотите в отставку. Видите, как дивно совпадают наши желания!
– Хорошо, – сказала Светлана бесцветным голосом.
– Аллилуйя! – широко улыбнулся доктор У. – Верное решение. Только вы способны справиться с великой миссией…
– Минуту, сэр. – Глумов положил сухую, пергаментную ладонь на темное запястье доктора У. – Командир Байрамова, повторите ваше согласие, чтобы слышали все. Для истории.
– Я согласна принять на себя руководство вашей безумной затеей… миссией «Гиппарх». – Последнее слово в ее устах прозвучало как ругательство. – Теперь я могу быть свободна?
Когда дверь за нею затворилась, доктор У облегченно выдохнул и рассмеялся.
– Для истории, говорите? – спросил он.
– Пустяки, – откликнулся из своего угла протоколист. – Про безумную затею мы вырежем.
– Н-да… Кто у нас на очереди? – осведомился доктор У. – Командир Монкрифф, не так ли?
– Уступаю вам место, Джейк, – сказал Глумов, демонстративно отъезжая в своем кресле от громадного подковообразного стола.
Директор