упёрся в едва различимые непонятные чёрные нагромождения. «Что это? Сон или явь?» Мысли медленно восстанавливали картину. Только что они шли втроём по штреку к выходу из шахты. И вдруг позади них раздался оглушительный треск, как будто раскололась земля. Всё содрогнулось, и девушка больше ничего не помнила.
Она ощутила, что тело неудобно согнуто. Пытаясь выпрямиться, почувствовала боль в спине и остановила движение. Повернула голову. Хотелось перевернуться с бока на спину, но что-то твёрдое упёрлось в поясницу, мешая движению, а ноги сдавливала тяжесть.
Темноту неожиданно прорезал луч света. Это пришёл в себя заместитель командира горноспасательного взвода Николай Степанович, или, как его просто звали, Степаныч. Он мгновенно почти автоматически понял, что произошло: профессия такая, что промедление в оценке ситуации – смерти подобна. Ему горняку спасателю приходилось сотни раз спускаться в забои и вытаскивать тела погибших и раненых то ли от взрыва метана, что сопровождается появлением такого же бесцветного, но ядовитого угарного газа, то ли от пожара в шахте, а то и от наводнений. Сейчас дело было во взрыве, который они услыхали, но, естественно, предпринять ничего не успели из-за тут же последовавшей взрывной волны, бросившей их на земь.
Первым делом включил, погасший от удара фонарь на каске. Затем вскочил и вырвал маску из висевшей на поясе металлической коробки самоспасателя, одновременно осматриваясь. Чуть впереди лежала Настенька, делавшая попытки подняться. Ноги её были завалены породой, кусок камня у самой спины не давал выпрямиться. Степаныч ловким движением натянул на своё лицо маску, выдохнул и бросился к переводчице.
Освободить её, разбросав камни, сильному спасателю было делом секунд. Подхватив под руки, он поднял Настеньку на ноги и выхватил из её самоспасателя маску. К счастью девушка могла стоять. Степаныч оторвал свою маску на мгновение от лица и коротко бросил:
– Быстро надень маску и выдохни.
Перепуганные глаза Настеньки только теперь проявили признаки понимания происшедшего. Руки схватились за края нехитрого резинового устройства, растягивая его и приспосабливая к лицу. Выдохнула и тяжело задышала.
Если первые мгновения её напугало бросившееся к ней чудище, оказавшееся Степанычем, то теперь, почувствовав, что стоит твёрдо на ногах и дышит, Настенька, наконец, осознала всю ситуацию и, подхватив слетевшую с головы каску, удержавшуюся только благодаря шнуру, идущему от прикреплённой на ней лампы к аккумуляторной батарее на поясе, включила погасшую лампу и бросилась вслед за Степанычем, который уже выхватил лучом своего фонаря другое тело, лежавшее неподалеку без движения, и направлялся к нему.
Он лежал поперёк рельс лицом вниз, покрытый белой инертной пылью, ещё оседавшей мелкими едва заметными снежинками. Лампочка на его каске светилась, но, обращённая вниз к земле, едва выпускала слабые лучи по сторонам, что и позволило Настеньке первые мгновения увидеть причудливые очертания нагромождений. Степаныч быстро перевернул тело и похлопал ладонью по пухлым щекам иностранного журналиста. Тот раскрыл глаза. Между тем руки спасателя уже поднимали грузную фигуру. Настенька мгновенно оказалась рядом и тоже подхватила иностранца под руку.
Степаныч, удерживая поднимавшегося человека правой рукой, левой доставал маску из висевшего на боку у него спасательного комплекта. Без лишних слов он сам стал надевать её на лицо ничего не понимающего журналиста. Настенька сдёрнула с себя маску и закричала почти в самое ухо иностранца:
– Please, exhale first1.
Тут же послышался голос Степаныча, глухо прозвучавший сквозь резину на лице:
– А ну, надень свою маску немедленно.
– Да никакого газа нет. Я бы почувствовала. Что вы волнуетесь?
– Надень, тебе говорю! Этот газ запаха не имеет.
Настенька хотела возразить, что Степаныч сам только что так делал, когда давал ей указания о выдохе, но время было не для споров. Обстановка окружала их не из приятных. Она быстро натянула маску и снова выдохнула.
Теперь, когда у всех троих горели прикреплённые на касках лампочки, стало лучше видно мрачные стены штрека, обвалившиеся кое-где куски породы, вздыбленные деревянные настилы. Этот вид впечатляет в кино и сказках, а сейчас нагромождения и мёртвые стены казались страшными, готовыми обрушиться каждую секунду. И нужно было немедленно идти вперёд. Хотелось бежать, чтобы поскорее вырваться из неожиданного плена. В душу закрадывалась ужасная мысль: «А что, если выхода нет?»
Степаныч, твёрдо ступая в обход обрушившихся кусков породы, пошёл впереди. Настенька, подталкивая иностранца в спину, двинулась за ним. Мрачный наклонный штрек слегка поднимался вверх. Лучи трёх фонариков плясали по стенам, обрушившейся кровли, зиявшей местами глубокими чёрными дырами, и опускались на рельсы под ногами, создавая неприятное ощущение игры тьмы со светом, когда темени очень много, и она обнимает со всех сторон, наступая, на лучики и готовясь вот-вот проглотить их совсем. Движущиеся фигуры в резиновых масках на головах с респираторами у самого рта, напоминающими свиные рыла, походили на