оторого можно определить как средний, или даже относительно юный, лет 22–25. Он несколько секунд рассматривал яростно курившего мужчину, потом негромко окрикнул его:
– Батя, здравствуй!
Мужчина вздрогнул и посмотрел на парня, потом правой рукой загасил об подошву левого ботинка сигарету, бросил её на землю и сделал несколько шагов навстречу молодому человеку:
– Привет, сынок, спасибо, что встретил.
Они обнялись и стояли так около минуты, похлопывая друг друга по спинам.
– Садись в машину, поехали домой, я там уже поляну накрыл, – голос парня немного дрожал, – никого, правда, нет. Вдвоём отметим твоё освобождение.
– Нет, давай сначала к Алесе поедем. На похороны меня не отпустили, в шизо тогда я парился. Денег предлагал, всё без толку.
– Я в курсе. Хорошо, сначала на кладбище. Я предполагал такой вариант, всё взял с собой.
Они сели в Ладу, и сын плавно тронулся с места в сторону Индустриальной улицы. До Ермолинского кладбища отсюда было километров десять, не больше.
– Как себя чувствуешь? – спросил сын, – со здоровьем всё нормально? Смотрю, курить снова начал.
– Да это я так, сегодня только, нервишки шалят, сам понимаешь, не каждый день из таких заведений выходишь. Завтра уже не буду.
Автомобиль на невысокой скорости приближался к Ермолинской дороге, откуда до кладбища было совсем недалеко. Отец с сыном не видели друг друга с момента суда, который определил старшему Викторову Александру Владимировичу восемь с половиной лет лишения свободы, которые он и отмотал от звонка до звонка. Разговор, тем не менее, почему-то не клеился. Они больше молчали. Может быть, причина заключалась ещё и в том, куда они сейчас направлялись. В июне прошлого года погибла, была убита, дочь Александра, младшая сестра Сергея, который и вёз сейчас отца на кладбище, где и нашла последний приют Алеся. Убийца был задержан на следующий день. Им оказался возлюбленный Алеси, друг и одноклассник Сергея Дмитрий Кузнецов. До суда, к сожалению, он не дожил – повесился в камере СИЗО «Белого лебедя» в Новгороде. Перед этим он успел дать чистосердечное признание, искренне во всём раскаявшись. Убийство было не умышленным. По злой иронии судьбы и похоронены они были на одном кладбище, на территории одного квадрата, могилки их разделяли не более пятидесяти метров. Ни отец, ни сын не хотели, да и не могли сейчас говорить об этом, больше молчали.
Вот и кладбище. Сергей свернул налево и заехал на территорию. Проехав совсем немного, заглушил двигатель и вышел из машины.
– Пойдём, пап, здесь недалеко, рядом совсем. Я у неё неделю назад был, прибрался чуть – чуть. Впрочем, порядок здесь. Да, сам сейчас всё увидишь.
Шли они совсем недолго. Могилка, действительно, находилась рядом, недалеко от входа на кладбище. На небольшом песчаном холмике стоял православный крест, к которому была прикреплена фотография Алеси, ещё школьная, на которой она была необыкновенно молода и красива. Сергей положил рядом с крестом четыре красные розы, достал из спортивной сумки непочатую бутылку водки и два стакана. Александр присел на маленькую скамеечку, стоящую здесь же, у края могилки, пока его сын разливал в стаканы водку. На кромку одного из них он положил кусок чёрного хлеба и поставил на холмик среди цветов, второй протянул отцу. Тот, ни слова не говоря, смотрел на фотографию дочери, глаза его недвусмысленно блестели.
– Ты выпей, папа, – Сергей украдкой смахнул с глаз слезу, – помяни Леську нашу. Я дома помяну, сейчас не буду, гаишников сегодня в городе много, рейд, что ли…
Александр одним махом вылил водку в рот, отломил от протянутого сыном бутерброда с колбасой маленький кусочек хлеба, понюхал его и раскрошил по могилке. Помолчали. Затем отец положил руку наверх креста, несколько секунд стоял в таком положении, не отрывая взгляд от фотографии Алеси, потом нагнулся и поцеловал изображение дочери и крест.
– Всё, пошли, дома мне всё подробно расскажешь.
– К Кузнецову не зайдём? – спросил Сергей.
Отец недоуменно посмотрел на сына и коротко, как отрезал, ответил:
– Нет!
Он первым отошёл от могилки и направился в сторону машины. Шёл, слегка сгорбившись, медленно переставляя ноги. Этот сорока восьмилетний мужчина с короткой прической, угрюмым лицом и обтянутыми кожей скулами, создавал впечатление убитого горем пожилого человека. Но достаточно было кому – нибудь заглянуть ему в этот момент в глаза и встретиться с ним взглядом, он в корне поменял бы это мнение. Глаза Александра горели в буквальном смысле, выражая одновременно необыкновенную боль и такую же ярость. Было непонятно, как он мог сдерживать себя, сдерживать рвущиеся наружу крик, слёзы, горе, и с каменным выражением лица двигаться вперёд, практически не осознавая даже направление своего движения. Сергей шёл за ним в трёх шагах, неся в руках сумку, с приготовленными бутербродами и водкой.
Домой отец с сыном приехали через сорок минут. Александр сразу же пошёл в ванную принять душ, чтобы смыть с себя оставшиеся следы шконок, параши, шизо, весь тюремный дух и грязь. Сергей занялся столом. В принципе, всё