Она же одна во всем виновата. Только она!”
“Ну, нет! – возразил Гавриил. – Ее вина, конечно, есть, но и моя не меньше. Я, ведь, по сути, мало чем от нее отличаюсь. Ей удобно было винить во всех своих неудачах меня, а мне ее. Я и с жизнью своей так распорядился эгоистично, не думая о последствиях. Не думая об отце, который страдал из-за меня. Не думал о сыне, которому нужен отец. Я вообще ни о чем не думал! Я с высоты своего безмерного эгоизма видел только одного себя и упивался своими страданиями! Так что не вини ее, и помоги ей!”
“Ей?– еще больше удивилась я. – Как?”
“Слышала что-нибудь о проклятиях?” – немного помолчав, спросил он.
“Что именно? О том, что материнские проклятия самые сильные? И, порой, женщина в гневе, ругая своего ребенка, невольно шлет ему проклятия?”
“Нет, не об этом, – поморщился Гавриил, – вот, не умею объяснять! А времени мало! Вообщем, когда человек шлет проклятия на кого то, то он берет часть на себя, иначе оно не работает. Только так и не иначе. Поняла?”
“Немного, – ответила я, – говори лучше, к чему ты это говоришь, и я быстрее пойму!”
“Тебе надо уговорить мать расскаяться в своих проклятиях, просить прощения у тех, кого она проклинала. А проклинала она многих, поверь! Не только меня, такой уж у нее характер! Она должна прочувствовать свою вину полностью, без оправданий для себя. Мысленно, в церкви, у психолога, как хочет, неважно как, главное искренне”.
“И как ты себе это представляешь!?– возмутилась я. – Она даже после вашей с отцом смерти не раскаялась! А ты думаешь, я смогу её сейчас уговорить?!”
“Это еще не все! – приуныл Гаврииил. – Нужно, чтобы она отмолила свой грех передо мной, хотя я на нее зла не держу, не думай! Но это не мне решать! Я итак договорился с трудом, чтобы ей дали шанс! Поговори с Танюшкой, придумайте что-нибудь! У нее есть всего сорок дней!”
“А что будет через сорок дней? – удивилась я. – В наказание она умрет?”
“А ты считаешь, в 85 лет смерть это наказание? – печально улыбаясь, произнес он. – Если не сделает, как я говорю, то лежать ей парализованной, но в здравом уме семь лет...... Семь лет… Семь лет…”
Глава 13.
– Я даже не спрашиваю, как ты узнала! – недовольно сказала Татьяна, когда мы встретились с ней в обеденный перерыв, в кафе при роддоме, куда я приехала через пару дней после разговора с Гавриилом. – Поняла уже, что Сашка сказал! Но объясни мне, почему он именно к тебе прицепился? Мне, прям, неудобно, как будто тебе заняться нечем, как только его проблемы решать?!
– Не волнуйся, мне несложно, – улыбнулась я, – лучше скажи, как Костик?
– Ой, не знаю! Не спрашивай! – воскликнула она, ковыряя вилкой в салате. – Мама ему звонила, подробности я не спрашивала! Он же нам чужой и я его с маленьких лет не видела, а ему уже 26.
– Он тебе не чужой, он твой племянник, – сказала я, комкая салфетку, волнуясь и не зная, как начать разговор о матери Татьяны, – мама твоя, наверное, в курсе, раз поддерживала с ними отношения столько лет.
– Думаешь?