ον ηλικίας, άλλα καί ψυχικής κατά Χριστόν έπιδόσεως); здесь он постигал науку рассуждения над Священными Писаниями и глаголами Духа (μελέτην γραφών ιερών και λογιών του Πνεύματος), здесь научался страху Божию и поучался в заповедях Господних (Р. 188–189). Позднее, уже будучи женатым и рукоположенным в сан диакона, святитель почувствовал тягу к монашеской жизни и, видимо, в окрестностях Никеи присоединился к другим подвижникам. Претерпев многие искушения и духовные брани, он нашел себе одного мудрого и опытного старца4, под водительством которого постиг высокую науку подлинной жизни по Богу, то есть делания и созерцания, трезвения ума и т. д. С чем был связан столь решительный поворот в жизни свт. Феолипта, сказать трудно. Скорее всего, то было внутреннее призвание, тот Божий зов в душе, противиться которому он не смел.
Никея до 1261 года была столицей Византийской империи, поскольку Константинополь, захваченный крестоносцами, находился под властью латинян. Когда Михаил VIII Палеолог отвоевал обратно град Константина, изгнав оттуда латинян, то, казалось, прежняя империя возродилась. Однако угроза нового крестового похода, а также опасность со стороны турок поставили державу ромеев в сложную ситуацию. Поэтому, исходя из утилитарно-политических соображений,
Михаил Палеолог решился на заключение церковной унии с Римом, которая состоялась в Лионе в 1274 году. «Как и следовало ожидать, Михаил встретил упорное сопротивление к введению унии со стороны громадного большинства греческого населения»5. Среди наиболее непримиримых врагов унии оказался и Феолипт. Он был схвачен и предстал перед судом, на котором, по свидетельству Никифора Хумна (Р. 204–206), присутствовал и император (скорее всего, это происходило в 1276–1277 годах). Между Михаилом Палеологом и Феолиптом состоялся диалог6. Император стал спрашивать исповедника о его родине и происхождении, на что тот ответил, что речь в данном случае должна идти о другом: «О Христе и правом исповедании, данном нам от Него» (υπέρ Χρίστου και της ορθής ομολογίας της παρ αύτου δοθείσης ήμιν). Когда император вопросил: неужели «мы» кажемся Феолипту нехристианами, тот изрек, что не клятвами и словами, а делами и поступками (έργοις δέ καί πράγμασι) следует удостоверять в истине, затем прямо обвинил василевса и сторонников в извращении Священных Писаний. На это император в гневе ответил: «Священные – мы!» (τάς ιεράς ημείς!). Присутствующие, побуждаемые разъяренным царем, стали избивать исповедника, и только бывший там же Александрийский патриарх Афанасий II утихомирил вошедших в раж придворных. После этого Феолипт был отправлен в темницу7.
Сколь долго продолжалось заточение молодого исповедника, сказать трудно, но, видимо, оно не было, как указывает Никифор Хумн, кратковременным (διά καρτερεί κάνταΰθα χρόνον ούχΐ μικρόν). После освобождения свт. Феолипт возвращается на родину и здесь опять избирает жизнь монашескую, а точнее, отшельничество (ζην καταμονας ελομενος και εαυτω μόνω και τώ Θεώ προσλαλεΐν). На сей раз ему пришлось испытать сильнейшее искушение. Молодая и красивая жена Феолипта, которая, вероятно, первоначально согласилась на его избрание трудной иноческой стези, затем, побуждаемая, по словам Никифора Хумна (Р. 210–211), лукавым, пришла к келлии своего бывшего мужа, ставшего отшельником, и стала убеждать его вернуться в лоно супружеской жизни. Мужа она упрекала в том, что он отказывается от брака, им же некогда добровольно избранного, и приписывала ему мнение, будто он считает, что пребывающие в супружестве погибнут, а спасутся только те, которые отвергли его8. Феолипт увещевал ее возлюбить паче всего Божие, а не принадлежащее миру, но его увещевания не производили должного действия. Подобное искушение продолжалось около года9, пока подвижник Христов не преодолел, с помощью Божией, его. Вообще, можно констатировать, что отношения молодого Феолипта с супругой, как их изображает Хумн, оставляют много вопросов. Как бы то ни было, но, по сообщению того же источника (Р. 212), Феолипт стяжал в своем родном городе широкую известность как защитник Православия и духовный наставник: многие приходили к нему за назиданием и духовным утешением.
Церковное Предание устойчиво связывает свт. Феолипта с Афоном. Это нашло отражение и в «Добротолюбии», где говорится: «Сначала он проходил подвижническую жизнь на Святой Горе»10. В «Афонском Патерике» уточняется, что молодой Феолипт начал подвизаться на Афоне еще до Лионской унии и арестован был уже здесь11. Учитывая тот факт, что будущий святитель был еще очень молод, когда он подвергся аресту, то свидетельство о его пребывании на Афонской Горе до этого ареста и о том, что за столь краткое время он достиг здесь высот духовного преуспеяния, вряд ли следует признать достоверным. Но само пребывание его на Святой Горе не следует подвергать сомнению, только срок этого пребывания, скорее всего, необходимо отодвинуть на более поздний период. Напрашивается предположение, что свт. Феолипт, вернувшись в Никею и некоторое время предавшись здесь строгому подвижничеству, в какой-то момент поспешил на Афон для усовершенствования в «высшей духовной науке», то есть в стяжании равноангельского жития, ибо Святая Гора тогда была, несомненно, наипервейшей академией духовной жизни и богомудрия. Духовная дщерь святителя – Ирина Хумнена Палеологиня (в монашестве Евлогия)12 – весьма точно указывает, что он стал