Плохая примета. Хитрый лис. Геннадий Осипов

>

      14 0ктября 1960 года

      В ожидании инструктора вождения Иван Верюжский уже полчаса топтался у дверей гаража. Стряхнув с ботинок прилипший снег, ненадолго задумался и постучал. Из бытовки, где коротали время преподаватели автошколы, никто не выходил, и, набравшись духа, толкнул дверь. В "буржуйке" потрескивали дрова, кипел, выплевывая коричневые пузыри, битый медный чайник. Внутри – никого! Обойдя печку, зевнул, и присев на скамейку, тут же задремал. Прибыв ночью на станцию Подюга, он почти не спал. Тут же оказался во сне за рулем мчащегося по лесной дороге грузовика. Даже не слышал, как скрипнули двери, и один из инструкторов, налив в кружки чай, начал негромко свой рассказ.

      – … А почему? Да история вот со мной тут произошла одна лет пять назад. Не люблю вот ее рассказывать, но тут… Я тогда только из армии вернулся и устроился на работу в химлесхоз на ГАЗ-69. Ездил по району, подвозя на точки лесохимиков продукты и инструмент. Как то раз отправили меня в одну из таких бригад неподалёку от поселка Студенец. Выехал на рассвете один, без сопровождающих и в хорошем настроении. Напевал песню до тех пор, пока чуть с ума не свел лисенок, выскочивший на дорогу прямо перед спуском к реке, Устья она у нас называется.

      На мгновение Иван пришёл в себя и, услышав монотонную речь инструктора Владимира Броднина, снова погрузился в сон, улавливая краем уха нить рассказываемого. И вдруг он понял, что сам стал главным героем этой истории. Всё происходящее он видел собственными глазами. Это он ехал на машине…

      Дорога Шангалы – Бестужево

      50-е годы прошлого века

      Иван въехал на паром с напряженным чувством тревоги и бешено колотящимся сердцем. Эйфорию наступившего дня сразу же почему-то сменила тревога и напряженность. Краски дня, радужные на рассвете, перешли в мрачно-сероватые. Вода, расступавшаяся под паромом, шипела и вспенивалась.

      Подошёл паромщик и попросил подвезти старика со странными мутными глазами, от одного вида которого водителя едва не стошнило. Пассажир этот всю дорогу молчал, впившись нехорошим взглядом в лобовое стекло.

      И так же резко, как и у парома, затормозил, когда старик, тыча скрюченным пальцем перед собой, закричал; "Э-э! Э-э-э!" Из-под бампера выскочил лисенок и мгновенно исчез в кустах…

      Старик, глядя ему в глаза, открыл дверь и даже, не поблагодарив, выскочил из машины и зашагал прочь. Иван недоуменно посмотрел ему вслед, потом, вспомнил, что за перелеском – деревня, куда и надо было доставить деда. Захлопнув за странным попутчиком дверцу, продолжил путь.

      Вскарабкавшись по разбитым колеям на крутой подъём, он чертыхнулся, увидев сидящего на самом изломе лисенка размером с того же, увиденного им с полчаса назад. Даже остановился, чтобы не наехать, и вдруг покатился вниз. С трудом затормозив, почувствовал, как машину плавно занесло и "срезало" в придорожный кювет. Протащив метра два по скользкой глине еще ниже, колеса увязли и замерли.

      Иван со злостью сплюнул, и достал из-за сиденья лопату. Он уже по опыту знал – работы по освобождению автомобиля было часа на полтора-два. Взглянув на изрытую коллегами дорогу и еще раз оценив объем, он сжал черенок…

      Разгрузив машину, он лишь хмуро посмотрел на начальника лесхимучастка, когда тот предложил ему остаться и даже истопить баньку.

      – Не-е… Что-то сегодня предчувствие нехорошее! Муторно как-то!– он подумал еще о чем то и добавил, – Да и дома гости! Ждут…

      Иван не стал рассказывать о двух лисёнках на дороге. Предпочел соврать, что не хочет углубляться в подробности сегодняшней поездки, и тронулся в обратный путь.

      Спина сначала покрылась мурашками, затем глаза начало застилать катящимися по лбу каплями пота. На том же самом пригорке, в том же самом месте, он увидел хвост торчащего из придорожной канавы маленького лисенка. Выключив зажигание, с минуту нажимал на сигнал, прежде чем пришел в себя. Убедившись, что лисенок исчез, скатился по склону вниз, и только после этого заведя двигатель, тронулся дальше.