голосом:
– Там! Помогите! Там Надя на топор упала! Поскользнулась! Упала! Прямо на топор! Помогите!
Тойво припустил к штабелю, где девчонки окружили лежащую на бревнах Надюшку. Лицо девушки выражало испуг и недоумение, дескать, что такое, что со мной случилось, почему мне так больно? Она пыталась то ли сесть, то ли встать, из правого бедра хлестала кровь. Лезвие топора, отброшенного уже после падения, тут же превратило капли Надиной крови в покрывающиеся матово-красной поволокой сосульки. Кровь была повсюду – на скользких, промерзших насквозь бревнах, на снегу, на одежде девушки.
Эти мгновения отпечатались в памяти Тойво как стоп-кадр. Нельзя было терять ни секунды. Он подхватил девушку на руки и со всех ног бросился обратно к мастерской, с ходу влетел на две ступеньки и вышиб дверь ударом сапога.
Мозг работал четко и лихорадочно, как и тогда, на Лысой горе, где пришлось останавливать кровь после штыковых ранений. Рванув с пояса ремень, накинул петлю Наде на ногу и, что было силы, затянул. Кровь перестала бить пульсирующей струйкой. Это уже хорошо. Теперь аптечка. Где эта чертова аптечка? Огляделся по сторонам и только тут заметил, что в мастерскую набились все, кому не лень, даже Петро прервал свой обед и теперь топтался у входа. Только сейчас до Тойво дошло, что они галдят все разом – причитают, что-то кричат и советуют, кого-то зовут на помощь. И даже дверь не потрудились закрыть!
– Назад! Все вон отсюда! Я сказал – все отсюда вон! – Тойво рявкнул таким нечеловеческим голосом, что люди посыпались с мастерской, как горох. Дверь захлопнулась, оградив их с Надей от галдежа, криков, паники и суеты.
Аптечка оказалась под рукой – на полке над нарами. Держа одной рукой затянутый ремень, второй Тойво вытряхнул содержимое на стол. Вата, бинт, жгут, йод. Все что надо в таких случаях.
Надюша тихо стонала, шок смешался с явственным ощущением серьезности ситуации, с близостью смерти, с собственной беспомощностью перед хлещущей кровью.
– Надюша, все будет хорошо, успокойся. Мы тебя вытащим, все будет хорошо, но сейчас мне надо перевязать рану.
Тойво вытащил нож и стал аккуратно разрезать ватные штаны.
– Ой, не дам штаны снимать! Ой, не дам! – запричитала Надя, хватаясь за его руки.
– Глупенькая, ты жить хочешь? Тогда придется снимать, я не могу перевязать на ватнике! Успокойся, миленькая, ничего плохого я тебе не сделаю. Мы только остановим кровь и перевяжем рану…
С этими словами Тойво быстро распорол штанину ватников, затем теплых нижних кальсон и добрался-таки до Надюшкиной ноги. Рана проходила по задней части бедра, как раз под ягодицей. Хорошо, что топор не вошел в ногу всем лезвием, а только углом и топорище не дало ему углубиться полностью. Тойво ловко перевернул девушку на живот. Надя уже не причитала и не сопротивлялась, только тихо постанывала и, будто что-то безуспешно ища, шарила окровавленной рукой по стене в поисках дополнительной опоры.
Несмотря