/section>
Пролог
Девочка лет пятнадцати с большим букетом розовых пионов торопливо поднималась по лестнице старого четырехэтажного дома, затерявшегося в паутине кривых московских улочек неподалеку от Добрынинской площади. От нетерпения она даже перепрыгивала через ступеньки. Каблучки звонко стучали по истертому мрамору, светлый хвостик волос подпрыгивал в такт шагам, щеки горели, а нос забавно морщился, словно принюхиваясь к заманчивым ароматам, доносящимся с третьего этажа. Совсем запыхавшись, она позвонила, и дверь почти тотчас открылась – на пороге стоял высокий длинноволосый молодой человек. Именно его двадцатилетие здесь и праздновали. Увидев гостью, он заулыбался:
– Привет! Там что, дождь? Ты вся в капельках!
– Ага, дождь! А на твой день рождения всегда дождь, не замечал?
Молодой человек с удовольствием окинул взглядом ее небольшую ладную фигурку.
– Вот, это твоей маме. А это тебе. – Девочка вручила ему букет и книгу, перевязанную ленточкой с бантом, и он пристроил подарки на столик у зеркала. – Поздравляю! И желаю… ну… всего, чего хочется!
– А поцеловать именинника?
Девочка чуть покраснела, привстала на цыпочки и целомудренно чмокнула его в щеку.
– Ты так славно пахнешь, – растерянно произнес молодой человек, не в силах отвести взгляд от серых, широко распахнутых глаз, что смотрели на него с восторженным обожанием. Пахло июньским дождем, пионами… и еще чем-то, неуловимым, но влекущим… Может, расцветающей юностью?
И вдруг он поцеловал ее сам, в губы – получилось так по-настоящему страстно и сильно, что на пару мгновений они выпали из реальности, а вернувшись, взглянули друг на друга с испуганным изумлением. Юноша виновато улыбнулся и сбежал к гостям, а потрясенная девочка закрыла глаза и провела пальцем по губам, которые он только что целовал…
Пятнадцать лет спустя девочка, которая давно уже стала взрослой женщиной, вспоминала этот поцелуй – первый в ее жизни! – сидя в полупустом вагоне пригородной электрички. Ася ехала на дачу. Два часа назад она окончательно разругалась с мужем и решила, что завтра же подаст заявление на развод. Сделать это надо было давно, и Ася сама не понимала, зачем так долго тянула. Конечно, чистое безумие – отправиться на старую дачу: на дворе уже начало марта, но зима не сдается, навалившись на Москву неожиданными снегами и морозами. Но к родителям не хотелось: пристанут с расспросами, да и тесно там, не приткнешься.
И зачем она только вспомнила тот поцелуй? Почему вспомнила, понятно – но зачем? Только лишнее расстройство. И она вздохнула так громко, что оглянулся сидевший через лавочку мужчина. Ася с независимым видом отвернулась к непроглядно-темному окну: где это мы? Не проехать бы…
С мужем они прожили почти три года, хотя Ася сразу пожалела о своем решении, принятом под влиянием секундного помрачения рассудка. Эдик Калинин давно не давал проходу Асе Зацепиной, еще со школы, а в тот день у нее было особенно тягостно на душе. Эдик сидел напротив, пил чай, смотрел на Асю тоскливым взглядом и совершенно не подозревал, о чем думает в этот момент девушка его мечты. А девушка довольно мрачно размышляла: «Может, согласиться? Чего я жду? Двадцать семь лет, родители уже всю душу вынули на тему семьи и детей, как будто мало им младшей дочери, выскочившей замуж в девятнадцать. И внук уже есть, вон орет благим матом. Описался, наверное. А Эдик… Он вообще-то ничего, вполне симпатичный. Знаю его сто лет. И любит вроде бы. Вдруг удастся из него человека сделать?..»
Ася машинально откусила овсяное печенье и взяла в руки журнал «Семь дней», который только что принесла мама. Взяла, посмотрела на обложку, нахмурилась и выпустила журнал из рук. Он шлепнулся на пол, а Эдик полез поднимать.
– Ладно, давай поженимся, – сказала Ася, отрешенно глядя в окно, и Эдик от неожиданности стукнулся головой о столешницу. Когда Ася повернулась к нему, построив на лице вполне правдоподобную улыбку, журнал уже снова лежал на столе, а с обложки все так же, как и минуту назад, улыбался высокий красавец в смокинге, обнимающий за талию свою невесту в необыкновенно изысканном платье с глубоким декольте…
Ася вышла в Вешняково и поежилась: холодно. Куртка была уже весенняя, тонкая, как и забавная ушанка, а сапожки на каблучках годились только для московских тротуаров. Валенки точно не помешали бы, думала Ася, проваливаясь в сугроб чуть не по колено. Она наконец добрела до дома, но тут из-за поворота показалась машина, которая резко затормозила у калитки. Ася не поверила своим глазам: из машины вылез Эдик.
– Какого черта ты тут делаешь? – заорал он.
Ася рассвирепела:
– Это мой дом вообще-то. А тебя что принесло?
Препираясь с Эдиком, который пробирался по протоптанной ею тропинке к крыльцу, Ася торопливо открывала замерзший навесной замок. Наконец справилась и юркнула в дверь, захлопнув ее перед носом Эдика.
– Да что ж это такое! – Эдик запрокинул голову к черному небу, с которого мерно падали крупные хлопья снега, погрозил небесам кулаком и начал ломиться в дом.
Глава 1
Семейные