дня не задерживается обычно. Здесь даже гостиницы нет. Хотя до моря рукой подать. Странно, что туристов не бывает.
Зато здесь чисто. Нет этих разбрасывающих окурки, пивные банки и огрызки от кукурузы свиней. И никто не ходит по пляжу, крича: «Чурчхела! Холодное пиво! Свежие крабы!». Да и хорошо, что тихо.
Я приезжаю сюда отдохнуть душой, посидеть на камнях, порисовать. Или написать главу-другую для своей книги. Московский воздух не способствует полету души.
Но что мне делать теперь, когда доступ к морю запрещен? Идти в лес? Он здесь тоже неподалеку. Закрывает нас от внешнего мира. Как хорошо, что я знаю сюда дорогу. Как хорошо, что не приходится копить на дорогие курорты.
Только лес не для меня. Все эти клещи, змеи, пауки. При одной мысли в дрожь бросает. Другое дело чистое лазурное море с его любопытными рыбками, приплывающими к ногам, как только ты ступаешь в воду. Эти ракушки разнообразной формы. Рачки. Другие обитатели морской фауны.
И вот теперь, когда море у меня отняли, я не знаю, что делать. Не думаю, что Пелагея мне что-нибудь расскажет. Максимум чего смогу добиться от тетки это недоброго взгляда, поджатых губ и молчания до конца дня. Она сделает вид, что обиделась. Мы с ней давно нормально не общались. Все чаще по нужде. А когда родители пропали, я просто уехала, чтобы больше не видеть ее, напоминающую об отце. Пелагея тогда ужасно обиделась и долго не звонила мне. Но этим летом я решилась вновь наладить отношения с единственным родным человеком. А тетка была рада. Но все равно она не теряет возможности как-то уколоть или поддеть меня. Хотя бы с тем же именем.
Еще утром слепящее солнце куда-то подевалось. Небо заволокли серые тучи разных форм и размеров. Я не могу сказать, что они мне не нравятся. Я обожаю грозу так же сильно, как и теплое летнее солнце. Только сейчас хотелось бы больше ласковых лучей по еще бледной незагорелой коже, чем хмурого взгляда неба.
Виталина Петровна – женщина пятидесяти лет, что работает учительницей в местной школе. Детей здесь немного, разве что на три класса наберется.
Вообще, в поселке живет около четырехсот человек. Я не считала, но так говорят. Школа здесь одна – небольшое старое обшарпанное здание. Я там не была ни разу, но уверена, что внутри ремонт требуется настолько же сильно, как и снаружи. Сейчас школа пустует. Лето. Каникулы. Большинство ребятишек разъехалось, но некоторые продолжают носиться по улочкам, стреляя из бутылок, наполненными водой, и сражаясь на палках.
Вот и сейчас мимо меня проносится толпа из семи ребят школьного возраста. Они кричат что-то друг дружке, размахивают самодельными мечами и устремляются в сторону леса. К ним присоединяется еще один растрепанный мальчуган, выскочивший из калитки соседнего участка.
– К двум вернись! – раздается громогласный крик из-за забора.
– Хорошо! – на бегу откликается мальчишка.
Компания скрывается за поворотом и на улице стихает. Только пара собак продолжает лаять между собой, раздражаясь на сильный шум.
Я соврала тетке о Дене. Давно, еще в детстве, когда мне было лет тринадцать, мы с