печатников, автора и сотен держащих ее в руках и читавших до меня. А разглядывая автограф, пытаюсь представить, что чувствовал в этот момент писатель, делавший надпись на титульном листе, а потом узнать побольше не только о нем, но и о том, кто удостоился высокой чести получить такой подарок от автора. Ведь даже капля из океана истории интригует и завораживает.
Сейчас передо мной компактное издание киевского книгопродавца Н.Я. Оглоблина 1898 года в твердом старинном переплете – «М. Драгомиров. Очерки: Разбор «Войны и мира». Русский солдатъ. Наполеон 1-й. Жанна д'Аркъ». Издание книгопродавца Н.Я. Оглоблина». Как водится, есть разрешительная надпись: «Дозволено цензурою. Киев 8 мая 1898 года. Отпечатана в типографии С.В. Кульженко, расположенной на Ново Елисавет. ул. соб. д. 1. Киев. 1898».
На титульном листе – каллиграфическая надпись черной тушью рукой автора: «Княгине Софье Николаевне Барятинской. На добрую память». Подпись автора и дата 4.10.1901 года». На следующей странице портрет очень мудрого на вид человека в генеральском мундире с крестом.
Каюсь, до того я, как, думаю, и большинство моих современников, незаслуженно мало знал о Михаиле Ивановиче Драгомирове. Да, был такой русский генерал, полководец, герой русско-турецкой войны. Вот и все, в общем-то. Что я знал о княгине Софье Михайловне Барятинской? Ничего, кроме того, что носила она фамилию покорителя Кавказа, генерал-фельдмаршала князя Александра Ивановича Барятинского, пленившего легендарного Шамиля.
Мы уже никогда не узнаем, почему Драгомиров решил подарить свою лучшую книгу Софье Михайловне Барятинской, подруге своей дочери, жене своего адъютанта. Просто из уважения, а может, и из-за романтических чувств? Правда, в это время даритель уже перешагнул семидесятилетний возраст, а княгине, которую окружающие признавали очаровательной и нежной, разливавшей жизнь вокруг себя, было только тридцать три. Но ведь еще Пушкин сказал – «любви все возрасты покорны». Можно лишь предположить, что сделать подарок княгине – инициатива генерала, иначе книга вряд ли вернулась бы в его семью. А может, в самый последний момент заслуженный генерал оробел и не решился на такой многозначительный шаг, что опять-таки не исключает романтических чувств.
Из интернета теперь каждый из интересующихся любой знаменитостью может легко узнать ее биографию. Я же, рассказывая в этой короткой повести о генерале Михаиле Ивановиче Драгомирове, буду пользоваться данными практически из первых рук – редкой машинописной рукописью его зятя, генерал-лейтенанта царской армии, участника Первой мировой и Гражданской войн в России Александра Сергеевича Лукомского, одного из организаторов белогвардейской Добровольческой армии, и воспоминаниями внучки Драгомирова, Софьи Александровны Исаковой (Лукомской).
Воспоминания отца и дочери Лукомских позволили мне пятью годами раньше проследить судьбу Софьи Михайловны Драгомировой (Лукомской) – дамы с портретов, написанных выдающимися русскими художниками И. Репиным, В. Серовым и 3. Серебряковой (Э. Говорушко, «Дама с портрета», журнал «Москва», № 1, 2012, публикуется здесь с дополнениями).
И вышеупомянутая книга, и рукопись – наследие Софьи Александровны Лукомской, внучки одного генерала и дочери другого. Подарила мне ее Мария Александровна Иордан, вдова Алексея Борисовича Иордана, в семье которых в городке Си-Клиф близ Нью-Йорка на склоне лет жила Софья Александровна. Трудно даже себе представить, сколько и в каких условиях пропутешествовала книга Драгомирова из Киева в США, повторив весь тернистый путь белогвардейских офицеров и их семей.
Добавлю к этому – оба генерала, да и вообще русские генералы царской выучки, писали емким, образным и в то же время точным языком, владение которым представляется качеством врожденным. Признаюсь, мне даже трудно поверить признанию генерала Лукомского в том, что он с первой попытки не поступил в Академию Генерального штаба, потому что провалил экзамен по русскому. Кстати сказать, Мария Александровна Иордан, чистой русской речью которой можно заслушаться, как-то призналась мне, что никогда не изучала русский язык в школе и по учебникам. Только в родительском доме!
Софья Александровна Лукомская-Исакова скончалась в августе 1997 года на 94 году от рождения. Подумать только – мы могли бы встретиться в США, сведи меня судьба с Иорданами на несколько лет раньше!
Живописный поселок Си-Клиф на Лонг-Айленде не без основания считают русским: здесь с начала двадцатых годов обосновались сотни, если не тысячи эмигрантов из России первой и второй волн. Значительная часть воспоминаний посвящена Си-Клифу и его обитателям.
Для этой книги я решил подготовить записки С. А. Лукомской в жанре интервью, к которому опоздал. Тешу себя надеждой, что такой подход позволил не только придать им сюжетную стройность, но и сделать более занимательными. На все мои вопросы я легко нашел ответы, являющиеся точными цитатами из ее воспоминаний.
Есть в этом документе отдельный и довольно обширный раздел, который касается жизни матери и дочери Лукомских в Париже. Особенно интересна, на мой взгляд, та его часть, где описывается жизнь в городе-празднике во время Второй мировой войны, в период немецкой оккупации. Эта часть воспоминаний нуждалась лишь